Солидарная ответственность в налоговом праве

Издано при содействии «Пепеляев Групп» Published with assistance from Pepeliaev Group law firm

Менеджер проекта А. Половникова

Редактор Л. Алексеева

Корректор О. Ильинская

Компьютерная верстка М. Поташкин

Художник обложки С. Куликова

В

налоговом праве не существует понятий доброй воли и доброй совести, поскольку налогоплательщики должны исполнять законные обязанности независимо от своих убеждений, волевых и моральных качеств. Налогоплательщики уплачивают налоги в полном объеме не потому, что у них добрая воля и добрая совесть, а потому, что эта законная обязанность обеспечена мерами государственного принуждения и наказания. Деление налогоплательщиков в публичных (административных, налоговых) целях должно происходить не по принципу «добросовестный» (лицеприятный, покладистый, лояльный) – «недобросовестный» (нелицеприятный, непокладистый, конфликтный), а по принципу «законопослушный» (правомерное поведение) – «незаконопослушный» (правонарушитель). Иное приводит к административному произволу, когда закон применяется выборочно в зависимости от личного приятия или неприятия конкретного налогоплательщика.

Важнейшая особенность административных правоотношений – наличие обязывающей и обязанной стороны. Гражданин не может быть стороной административных правоотношений по отношению к другому гражданину. По мнению ученых, при капиталистической конкуренции применять государственное принуждение могут только специалисты государственного принуждения, милиции, безопасности и иные силовые структуры, но не добровольцы [1] . Правовой статус налогоплательщиков одинаков, в связи с чем они не вправе контролировать исполнение налоговых обязанностей друг друга. Кроме того, институты «налоговых дружинников» или «судов налоговой чести» не соответствуют условиям рыночной экономики. Поощрение налогового доносительства (широко распространено в США) на российской почве может привести к обострению конкурентной борьбы, что негативно скажется на политическом и экономическом климате страны.

Лишение налоговыми органами налоговых прав и выгод не виновника налогового правонарушения, а его контрагента стало обычной российской действительностью. Должностные лица налоговых органов объясняют такую солидарную налоговую ответственность (круговую поруку) борьбой с групповым налоговым мошенничеством, стремлением эффективно возместить налоговые потери бюджета, желанием привить налогоплательщикам такие полезные качества, как бдительность и осторожность.

Предлагаемая книга – попытка исследовать истинные причины возникновения проблемы солидарной налоговой ответственности и предложить правовые способы ее решения.

С точки зрения административного права круговая порука (солидарная ответственность) является административным принципом, характерным для периодов раннего права. Он предполагал возложение ответственности за противоправное деяние на широкий круг лиц (общество), которые потенциально это деяние могли совершить. С ним тесно связан другой административный принцип – принцип объективного вменения, предполагающий привлечение к ответственности невиновного лица. Пример из прошлого: если помещик обнаружил пропажу коровы, он, предполагая, что это дело рук кого-то из его крепостных, приказывает приказчику (старосте) собрать со всех крепостных материальное возмещение своего ущерба. Юридическим языком такое «круговое» возмещение ущерба называется административной (материальной) ответственностью индивидуально невиновных лиц.

Подобный принцип для администратора имеет одно несомненное достоинство: он позволяет легко и быстро возместить свои имущественные потери. При этом администратору не нужно утруждать себя установлением, поиском и уличением виновного лица, доказыванием его вины. Отправным условием для реализации такого принципа было предположение о том, что окружение знало (не могло не знать) о правонарушении участника сообщества.

Презумпция неосторожной формы вины лежит в основании ответственности предпринимателя за неисполнение обязательств перед контрагентом (п. 2 ст. 401 ГК РФ). Иногда неосторожная форма вины встречается в административном и уголовном праве. Приобретая товар с рук, без документов на него в подозрительном месте у подозрительного лица [3] , покупатель принимает на себя риски быть обвиненным в приобретении краденого. Исходя из обстановки он не может не понимать, что продающий работает нелегально, в нарушение законных требований.

Другая ситуация, когда сделка совершается с легальным предпринимателем и налогоплательщиком, законопослушность которого сомнений не вызывает. При этом вряд ли можно обвинить контрагента скрытого правонарушителя в неосмотрительности и неосторожности.

В рыночных условиях, когда предпринимательство законодательно признается самостоятельной деятельностью на свой риск (см. п. 1 ст. 1 ГК РФ), коллективная ответственность коммерсанта за нарушение персональных обязанностей другого лица выглядит атавизмом.

Кроме того, административный принцип коллективной ответственности открывает широкую дорогу злоупотреблениям администратора: он может применяться даже в том случае, когда ущерб причинен явно не по вине сообщества (например, в связи со стихийным бедствием или по причине естественной убыли), а также в случае, когда никакого ущерба не было вовсе. Недостатки коллективной ответственности очевидны для администрируемых лиц: они должны быть готовы в любой момент лишиться своего имущества за чужие виновные действия по произволу администратора.

Такое администрирование не только не решает задачи справедливого и неизбежного наказания, восстановления ущерба надлежащим лицом, но и порождает в обществе другие негативные явления: взаимную подозрительность и взаимный контроль, самоуправство и самосуд.

Классический пример такого самосуда дает эпизод из художественного фильма «Чапаев»: на обвинения легендарного комдива в адрес всего подразделения в воинских преступлениях (измена, дезертирство), «революционный порядок» восстанавливается сам собой: «Мы тут сами одного кокнули». При этом за кадром остались неразрешенные вопросы: «Настоящий ли преступник был наказан без суда и следствия? Не сам ли преступник реализовал этот самосуд с тем, чтобы отвести от себя подозрение?»