Солнце цвета крови

Казаков Дмитрий Львович

Пылающие белым глаза, казалось, готовы были прожечь в Иваре две дыры. Старцы смотрели мрачно, но в их взглядах молодой викинг чувствовал удивление.

– Ты оказался куда ловчее, чем я думал, человек, – проговорил Правитель после паузы. – И если бы не меч, некогда изготовленный самим Гоибниу, то был бы ты уже мертвее, чем Балор!

Ивар не знал, кто такие Гоибниу и Балор, но на всякий случай ухватился за светящееся лезвие крепче.

– Нам передали твою безумную просьбу. – По прозрачной короне пробежала вереница слепящих вспышек. – И даже меня, видавшего

все в подлунном мире, она удивила… Я отдам тебе зверя и выпущу из Холма! Но только на один день! Ведь ты явно охотился не один. Отдашь зверя соратникам, а следующей ночью вернешься сюда для казни!

Сказано это было таким тоном, что Ивар понял: все, торговаться бесполезно, грози он сломать хоть все мечи во владениях сидхе. В сердце разлился мертвенный холод, сквозь который с трудом удалось ощутить слабое торжество – все же он настиг неуловимую добычу, пусть даже и ценой своей жизни…

– Хорошо, – услышал он собственный голос, который почти не дрожал, – поклянись мне, Правитель, что не причинишь мне вреда и выпустишь наверх!

– Клянусь честью своей и всего народа моего. – Властелин улыбнулся, и от этой улыбки мороз прошел по спине Ивара. – С тебя я клятв брать не собираюсь. Просто пообещай, что к завтрашнему закату будешь у нашего Холма, а на протяжении дня никому не расскажешь, что видел здесь, под землей!

– Обещаю, – кивнул Ивар.

– Вот и хорошо. – Правитель протянул огромную, как лопата, ладонь. —А теперь отдай меч!

Ивар сделал шаг и подал дрожащий, точно от радости, клинок рукоятью вперед. Правитель принял его осторожно, словно младенца, со странной улыбкой взвесил в руке, а затем попросту швырнул себе за спину.

Фиахра с радостным ревом поймал оружие, и оно победно засияло в его мускулистой, толстой, как бревно, руке.

– Вылезай из клетки, – сурово проговорил один из стариков в белом, – ведь ты не думаешь, что мы выведем тебя на поверхность вместе с ней?

Он стоял на склоне холма, ошеломленно моргая, и никак не мог поверить в то, что вернулся из подземелий живым. Рядом высилась темная туша стреноженного зверя. Свежий ветер, невыразимо вкусный после воздуха подземелья, овевал лицо, далеко в вышине светились звезды. Ночь, судя по занимающемуся на востоке зареву, близилась к завершению.

– Кто тут? – раздался из темноты злой вскрик.

Затрещали кусты, и на открытое место выбрался воин с натянутым луком в руках.

– Это я, Нерейд, – отозвался Ивар, чувствуя, что безумно рад видеть рыжеволосого насмешника. – Это я!

– Ивар? – воскликнул тот потрясение. – Не может быть! Или ты морок?

Поднялся шум, притащился разбуженный Арнвид. Он долго таращил сонные глаза и наконец изрек:

– Не морок это, он самый и есть!

– Это радует, – спокойно сказал Хаук, такой бодрый, словно и не спал только что. – Осталось лишь выяснить, откуда он взялся и где добыл зверя?

Лицо конунга в предрассветном сумраке казалось бледным, точно у мертвеца, глаза смотрели вопрошающе.

– Я не могу этого сказать, – произнес Ивар, запинаясь. – Те, кто живут

под холмом, отдали зверя, но с условием, что на закате я вернусь к ним…

– Я же говорил, что там кто-то живет! – обрадовался Арнвид. – Вот только чары их оказались не по зубам даже мне! А как ты попал внутрь? Тебя утащили?

– Ты что, не понял, – Хаук жестом остановил поток словоизвержения эриля, – что вечером Ивар уйдет от нас и больше не вернется?

Арнвид застыл, разинув рот. Нерейд стоял с вытянувшимся лицом, в глазах было горестное недоумение.

– А может, ну их? – проговорил он нерешительно. – Ускачем по-быстрому. Что они, за одним тобой гоняться будут?

– Я обещал! – ответил Ивар, стискивая зубы. Горько было видеть соратников, зная, что вскоре расстанешься с ними навсегда.

– Он дал слово, – тихо проговорил конунг, – и никто не должен мешать его исполнить. Впрочем, у нас есть время до вечера. Нужно решить, что делать со зверем. Кстати, почему он молчит?

– Думаю, если увести его с холма, то он опять начнет лаять, – пожал плечами Ивар. – Хотя без этого спокойнее…

– Живой мы эту тварюку до Камелота не дотащим, – задумчиво сказал Хаук. – Остается одно – доставить по кускам!

– А Артур не будет против? – спросил Арнвид, озабоченно почесывая лысину.

– Даже если и будет, то что? – презрительно скривил губы Нерейд. – И кроме того, он про то, что зверя надо привезти живым, ничего не говорил!

– Шкуру сдерем, а голову отрежем и закоптим, – принял решение конунг. – Ивар, чего стоишь как на празднике? Давай помогай!

В горле першило, точно наглотался пепла, в глазах стоял туман. Ивар чувствовал себя так, словно провел у костра, над которым коптилась отрубленная секирой Вемунда огромная змеиная голова, как минимум год. Запах дыма впитался в одежду, кожу покрыл слой копоти.

Рядом, подтаскивая свежие ветви, суетился такой же измученный Нерейд. Лицо его почернело от сажи, рыжие волосы потемнели, и на этом фоне дико сверкали белки глаз.

– Хватит вам! – Голос Арнвида, донесшийся откуда-то из-за спины, показался приятнее, чем пение валькирий. – Пойдемте ужинать…

Ивар повернулся, ощущая, как гудит голова и болят от недосыпа глаза, двинулся к другому костру, где на углях с шипением жарились огромные куски мяса. Неподалеку, растянутая на колышках, сушилась пятнистая шкура, которой можно было бы покрыть дом.

Светило медленно катилось к закату. Кончался день, последний день Ивара на земле, среди людей. О том, что с заходом солнца придется вернуться к холму, который темнел неподалеку могильным курганом, он старался не думать, но сердце время от времени подпрыгивало, давая сбои, а горло горестно сжималось.

– Пахнет, как оленина! – проговорил Вемунд, облизывая губы широким, точно лопасть весла, языком. – Сейчас попробуем, как на вкус!

Он ухватил здоровенный, истекающий соком ломоть, вонзил острые зубы. Из недожаренного мяса брызнула кровь. Прочие викинги, более осторожные, ждали затаив дыхание.