Солнце цвета меда

Казаков Дмитрий Львович

Лычко подошел к сломавшему ногу коню, на мгновение блеснул его меч. Лошадь всхрапнула и тут же затихла.

– Готово, – посуровев, сказал русич.

Пока снимали груз с одной из вьючных лошадей и распределяли по другим, месяц вышел почти наполовину. По степи побежали волны серебристого сияния.

– И толку, что ночь? – Эйрик невесело усмехнулся. – Светло как в полдень! Ладно хоть не жарко!

– Будем надеяться, что степняки ночью спят, – проворчал Ивар.

– Даже если спят, то топот подков слышат очень далеко и во сне! –

вздохнул Лычко, забираясь на лошадь.

Лучи рассвета застали их в седлах. Ивар чувствовал, что голова стала тяжелой, как ведро с камнями. Глаза слипались, он из последних сил держал себя ровно на спине скакуна.

Скафти клевал носом, один раз чуть не свалился прямо иод копыта.

– Долго еще? – спросил Ивар у Лычко, который единственный выглядел бодрым, точно спал всю ночь. Если не сбавим хода, то к закату будем у Камня, – ответил русич.

Ивар потряс головой, отгоняя сонливость, огляделся, степь тянулась точно такая же, как вчера вечером. Та плоская равнина, заросшая серой, сухой травой, веющий над ней ветер, горький, словно полынь. Если бы не те две павшие лошади, так бы и решил, что всю ночь не скакали, а стояли на месте.

Утро стремительно превращалось в день. С востока катился жар. Предвещая скорый восход солнца, в зените пылали оранжевым пламенем облака, подожженные безжалостным светилом.

– А что, завтрака не будет? – спросил Скафти, наивно хлопая ресницами.

– Жуй на ходу чего в сумках найдешь, – посоветовал Нерейд. – А если мало покажется, лапу соси. Медведь зимой ею обходится, и ничего. Чем ты хуже?

Дорогу перегородил широкий овраг с крутыми склонами. Дно его было влажным, в глине что-то поблескивало. Ивар не сразу сообразил, что перед ними река, точнее – ее труп, а на дне разлагаются дохлые рыбины.

– Ничего себе! – вздохнул Ингьяльд, потрясенный зрелищем. – Как такое может случиться?

– Как видишь, может, – зло ответил Лычко.

То место, где раньше был брод, обнаружили не сразу. Только перебрались на ту сторону, как Нерейд оглянулся, на мгновение застыл, прижав ладонь ко лбу. Когда оторвал, то голос его звучал преувеличенно спокойно:

– За нами погоня, конунг. Идут точно по нашим следам.

На северо-западе виднелось облачко пыли.

– Не уйдем, – сказал Лычко буднично. – У них лошади явно свежие, да и заводные есть.

– Я попробую что-нибудь сделать, – В голосе Ингьяльда не было уверенности. – Спешивайтесь пока.

– Только время потеряем! – возразил Эйрик. – Попробуем уйти на уставших конях.

– Какая разница, где умереть, тут или немного ближе к Черному Камню? – спросил Ивар и первым спрыгнул на землю, – За работу, эриль…

Руны, нарисованные на шее могучего жеребца, который тащил на себе Кари, мягко засветились белым, а затем вдруг вспыхнули алым. Конь рванулся, взбрыкнул, глаза его выпучились, брюхо вздулось и лопнуло с таким звуком, словно разорвался мех.

– Ничего себе, – сказал Нерейд, вытирая с лица кровь, – так он всех

лошадей изведет!

– Неудача. – Ингьяльд почесал голову. – Надо попробовать другую комбинацию.

Наученные горьким опытом, воины отступили подальше. Дело у Ингьяльда пошло веселей. Он спешно чертил на конских шеях руны, те с негромким шипением исчезали. Животные хрипели, били копытами, в глазах их появился странный призрачный блеск.

– Садитесь, – сказал эриль, вытирая пот со лба. – Теперь они будут мчаться до самого вечера, обгоняя ветер. Но потом падут. Иначе никак.

– И пойдем мы по Тридесятому царству пешком! – проговорил Нерейд сварливо, но в седло забрался одним из первых.

Облако пыли выросло, превратилось в сносимый ветром столб. В его основании стали различимы искорки. Степняки мчались по следу словно свора охотничьих собак.

Ивар вскочил на своего жеребца, ногами ощутил исходящую из его нутра странную дрожь. В брюхе животного словно кипел котел с закрытой крышкой. Чувствовать подобное под собой было неуютно.

Когда дернул поводья, конь сорвался с места, словно ему подпалили хвост. Ивара откинуло назад, он едва удержался в седле. Когда распрямился, то обнаружил, что земля под копытами слилась в серый ковер, а горячий ветер хлещет в лицо, выжимая слезы.

Сбоку выдвинулся Харек. Глаза его были выпучены, руки судорожно сжимали поводья. Ноги его лошади мелькали с такой скоростью, что было видно только смазанное движение.

Из-за горизонта будто выпрыгнула роща. Деревья стояли мертвые, с пожелтевшими от жары листьями. Раскоряченные ветви казались вскинутыми в муке руками.

Не успел Ивар как следует разглядеть ее, как роща осталась позади. Зачарованные эрилем, кони чуть сбавили ход, но все равно мчались словно разогнавшийся драккар. Бока жеребца, на котором сидел конунг, сжимались с частотой кузнечных мехов, с удил срывало белую пену.

Ивар ухитрился повернуться в седле, едва не свалившись при этом. Туча пыли еще виднелась на горизонте, но выглядела совсем крошечной. Степняки постепенно отставали.

Солнце лило с неба потоки обжигающего жара. Когда миновало зенит, еще одно пылевое облако замаячило на юге, а другое – на востоке. Явившихся в степной край северян окружали по всем правилам.

– Идут наперерез! – прокричал Лычко, его голос уносило ветром, слова было слышно едва-едва, – Успеем ли проскочить?

Ивар ничего не ответил.

Пылевая туча с востока надвинулась, стали различимы силуэты всадников. Они приближались с невероятной быстротой – казалось, что поджарые скакуны просто летят над выжженной степью. Под солнцем блистали остроконечные шлемы, виднелись обнаженные сабли.

Ивар вытащил меч, снял с седла шит. Знал, что его движение повторят скачущие позади дружинники. Видел, как степняки в первых рядах поднимали луки, проворно спускали тетиву. Но слишком быстро мчались викинги, и стрелы, разочарованно визжа, пролетали мимо.