Солнце цвета ночи
Шрифт:
– Лучше нападем на них, – предложил Ингьяльд.
– Вшестером на пять десятков? – бородатый воин, ходивший в походы больше десятилетия, хмыкнул. – Или всемером?
Он глянул в ту сторону, где сидел Гримгельмир, но внук великана демонстративно отвернулся, показывая, что он сам по себе.
– Если остальные пленники поддержат бунт, то нас будет почти сотня, – сказал эриль. – Но для этого все нужно делать в тот момент, когда никто не спит, чтобы все немедленно поняли, что происходит.
– Почему
– Очень просто, – Арнвид обвел викингов взглядом, упал на спину. – Ну, будьте готовы…
Когда он захрипел и выпучил глаза, вздрогнул даже Гримгельмир. Изо рта эриля полезла пена, потекла на бороду, а тело задергалось так, будто его подбрасывали снизу.
– Эй, что у вас? – один из хуастеков поднялся, сделал шаг.
– Плохо ему, помирает, – вздохнул бородач.
Первый хуастек рявкнул что-то повелительное, от дальнего костра поднялись двое воинов с дубинками. Втроем подошли, наклонились, чуть ли не столкнулись лбами.
– Так, что… – сказал первый.
Ингьяльд вскочил с земли, ударил одного хуастека, схватил за запястье другого, вывернул, ощутив, как хрустят тонкие кости, рвутся сухожилия. Краем уха услышал рычание, испуганный крик, выдернул из руки врага дубинку, усаженную острыми зубцами, вскинул над головой.
Двое хуастеков лежали на земле, шея одного была неестественно вывернута, по лицу другого текла кровь.
– Вперед! – прокричал Арнвид.
Ингьяльд прыгнул к ближайшему костру, взмахнул дубинкой раз, другой. Увидел изумленное лицо бросившегося к нему татуированного воина, вытаращенные глаза, раскрытый рот, ударил сверху что есть силы.
Раздался звук, будто с большой высоты бросили тыкву, в стороны полетели кровавые ошметки. Тело хрястнулось о землю, выпавший из руки трупа меч подобрал викинг с изуродованным ухом.
– Что вы сидите? Вставайте! Сражайтесь! – орал за спиной Арнвид. – У вас есть шанс обрести свободу!
Хуастеки бежали со всех сторон, слышались гневные возгласы, топот.
На Ингьяльда налетели двое, он отразил несколько ударов, сам бросился вперед, рыча, точно ополоумевший медведь. Ему зацепили плечо, брызнула кровь, а боль стегнула до кончиков пальцев.
Шипя сквозь зубы, отскочил, его развернуло лицом к пленным.
Те так и сидели, еще теснее прижавшись друг к другу. Ни один не сделал попытки вскочить, не пошевелился, многие тряслись, во взглядах был страх и ошеломление.
Шестеро викингов сражались в сжимающемся кольце.
– Что же они, клянусь молотом Тора? – почти с обидой прорычал Ингьяльд.
– Сзади! – гаркнул Арнвид.
Ингьяльд присел, что-то просвистело над головой, пошевелив волосы на затылке. Ударил сам, ощутил, как дубинка вошла во что-то мягкое, услышал чавканье.
– Хххх… – бородатый викинг захрипел,
Когда завалился на спину, стало видно, что из груди его торчат два копья. Дружинник с изуродованным ухом как-то неловко пошатнулся, дубинка обрушилась ему на бок. Затрещали кости.
Ингьяльд ощутил, что ярость разрывает грудь, поле зрения затягивает багровая пелена.
Ничего не видя, махал руками, прыгал, дергался, что-то брызгало на него, било, давило, пыталось зажать рот. Но и тогда кусался, пробовал ударить кулаками, пнуть ногой.
Потом обнаружил, что лежит, вдавленный лицом в землю, а на спине у него находится что-то тяжелое. Потом оно зашевелилось, и искаженный голос проговорил, задыхаясь:
– Ну и здоровый, ягуар прямо.
– Точно, – добавил другой, в нем звучало восхищение. – Так вот и поверишь, что они – дети Кецалькоатля. Как они сражались, как сражались? Пятерых уложили! Первый раз такое вижу!
Тяжесть исчезла, Ингьяльда перевернули на спину, он увидел склонившиеся над ним татуированные лица, покрытые капельками пота. Лоб у одного из хуастеков был исцарапан, другой мог похвастаться синяком на скуле.
– Ага, он очнулся, – проговорил исцарапанный. – Не дергайся, парень. Мы связали тебя крепко.
Ингьяльд пошевелил ногами, дернул запястьями – везде ощущались веревки, впивались в кожу.
– Я сначала отдохну, – проговорил ученик эриля раздельно. – А потом пришибу вас всех.
– Смелый, – покачал головой воин с синяком. – Лежи пока. А там посмотрим.
Они развернулись, ушли в ту сторону, где виднелось багровое свечение костра. Ингьяльд повернул голову, обнаружил рядом связанного Арнвида, дальше разглядел Стейна.
Глаза Каледонца были закрыты, дыхание вырывалось тяжелое, с хрипами.
– А, ты очнулся, – эриль шмыгнул носом. – Я боялся, что они и тебя убьют, когда ты их главного чуть не загрыз?
– Я? – удивился Ингьяльд.
– Озверел, хлеще любого берсерка, – вздохнул Арнвид. – Но помогло так же, как мертвому – отвары. Трое нас осталось всего…
– А эти что? – Ингьяльд дернул головой в сторону тотонаков, в темноте выглядящих однородной темной массой. – Почему они не вступили в бой, не пришли на помощь?
– Не знаю, – в голосе наставника прозвучало такое отчаяние, что Ингьяльду захотелось выть.
Во всю глотку, по-волчьи.
Тропа выглядела так, будто по ней пронеслось несколько телег, запряженных безумными конями – трава на обочинах истоптана, ветки сломаны, валяются сорванные листья, там и сям темнеют капли крови.
– Ты думаешь, тут они прошли? – спросил Ивар, присев на корточки и осматривая следы.
– Наверняка, – ответил Даг, чуть ли не уткнувшийся носом в землю.