Солнце для мертвых глаз
Шрифт:
Та ответила не сразу.
– Джулия не остановит меня?
– Франсин, Джулия любит тебя. Она желает тебе только добра. И всегда желала.
Дочь больше ничего не сказала, и Ричард встревожился. Каждый раз, когда Франсин выражала недовольство, его чувство вины, до этого мирно спавшее, пробуждалось к жизни. Если бы Ричард из тщеславия не изменил запись в телефонном справочнике и значился там просто как Хилл Р., и не зазнавался, его дорогая жена Дженнифер, любовь к которой не угасла в нем и по сей день, в этом он не сомневался, была бы жива, а его дочь росла бы нормальным, счастливым ребенком. Что же до Джулии…
– В чем дело? – спросил
Большие темные глаза Франсин блестели чуть ярче.
– Если меня никуда не отпускают одну и не оставляют в доме одну, если я всегда должна быть дома до темноты, как же меня отпустят в Оксфорд, где я буду жить сама по себе? – Дочь прибавила: – Я просто спрашиваю. Если ты услышал в моих словах сарказм, не обижайся; я не хотела, это получилось случайно.
Джулия – Ричарду на ум пришло слово «дрессировала» – готовила его дочь к этому. Шаг за шагом. Приучала ее к жизни и миру за пределами дома, к обычаям, принятым в обществе. А приучала ли? Готовила ли на самом деле?
– Как я буду жить одна? Ведь я буду жить одна, не так ли? Как мне разрешат самой заботиться о себе и при этом не иметь рядом никого, кто присматривал бы за мной, как это делает Джулия?
Ричард вспомнил, как читал о людях, которых в университеты сопровождали родители, опекуны или компаньоны. Кошмарная идея – а может, и нет? Он нерешительно произнес:
– Ты же знаешь, что можешь взять академический отпуск.
Это было предложение Джулии. Она высказала его прошлым вечером.
– Пусть она поедет в Оксфорд в следующем октябре и возьмет академический отпуск. Так все делают, это стало модным.
– И что, бездельничать здесь? Чем ей заниматься?
Джулия тогда не ответила.
– Я подумывала об этом, нет, я прикидывала, а не стоит ли нам к концу этого года перебраться в Оксфорд, чтобы опять быть всем вместе?
– А мне, по-твоему, что в этом случае делать? Изо дня в день ездить на работу в Лондон и обратно?
Но, секунду подумав, Ричард согласился с первой частью предложения Джулии.
Франсин нужно взять академический отпуск. Если захочет. Дочь тогда не ответила. Он снова предоставил решать ей.
– Холли так и собирается, – задумчиво произнесла Франсин.
Ричард никогда не предполагал, что однажды хоть за что-то благословит эту маленькую дерзкую девицу Холли. Он улыбнулся.
Глава 12
После того как Тедди вынес последнюю порцию дров, он тщательно убрался в опустевшей столовой. Снял шторы и бросил их в спальню родителей. Подмел пол и вымыл французское окно. Много его рисунков уже висело на стенах, и Тедди добавил к ним еще один в раме, сделанной из красного дерева от обеденного стола. Из остатков получился низкий круглый столик. Тедди снял рубанком толстый слой лака с въевшейся в него грязью и оставил дерево в его естественном виде, чтобы проявлялся его золотисто-коричневый отблеск, а затем инкрустировал по периметру эбеновым деревом и кленом, кусочки которых воровал в колледже, когда никто не видел. Этот стол, кровать и книги в держателях были единственной обстановкой в комнате, все остальное пространство занимал верстак и его инструменты.
Кейт не заходил в столовую с того дня, когда пришел полицейский и сообщил, что Джимми отвезли в больницу. Что привело его сейчас, Тедди не знал. Вероятно, дядя, возвращаясь с последнего за этот вечер вызова, заскочил в «Оддбинз» [30]
30
Фирменный винный магазин.
Тедди выключил свет. Задний двор тут же погрузился во тьму, когда Кейт выключил фару у мотоцикла. У соседей свет тоже не горел. Яппи куда-то ушли, в этом Тедди был уверен. Он услышал, как Кейт споткнулся, пробираясь на ощупь к задней двери. Как только тот вошел в дом, Тедди тут же включил свет и вернулся к своему рисунку. Стоял январь, а зеркало, которое он проектировал, нужно было закончить и сдать к концу апреля.
Кейт не постучал. Ему такое и в голову не пришло. Тедди услышал, как дядя открыл дверь. Повернул ручку, потом отступил на шаг и изо всех сил пнул дверь ногой. Та распахнулась, ручка ударилась о стену. Кейт замер в дверном проеме, тяжело дыша от напряжения. Сумки он уронил на пол, как будто они вдруг стали слишком тяжелы для него. Может, пришел, чтобы что-то сказать, однако не сказал этого. У Кейта отвисла челюсть.
– Что с мебелью?
– Какой мебелью? – спросил Тедди.
– Да что ты, проклятье, голову мне морочишь! Стол моего отца, стулья, буфет, который здесь стоял. Что ты с ними сделал? Старику Ченсу пришлось все это разобрать, а потом собрать, чтобы внести в комнату.
– А она не могла уйти, а?
Кейт поднял свои пакеты и отправился на кухню. Там он, вероятно, принял порцию виски. И вернулся, вытирая рот тыльной стороной ладони.
– Если ты продал мебель, я подам на тебя в суд. Она моя, как и все в этом доме.
– У нее есть ноги, – сказал Тедди, – значит, она может ходить, верно? А для чего еще ноги? Она протиснулась в дверь, вышла на улицу, села на автобус и сейчас живет в магазине старьевщика в Эджваре.
Кейт стиснул кулаки и пошел на него в точно той же манере, в какой все эти годы на него налетал Джимми. Тедди встал. Он был на три дюйма выше дяди и на пару жизней моложе.
– Даже не думай, – сказал он.
Через некоторое время он услышал, как Кейт вошел в гостиную. Включился телевизор, показывали какой-то фильм про гангстеров – выстрелы, грохот и сдавленные крики умирающих. Тедди прислушался, услышал, как зашипела вскрытая банка. Начался типичный для Кейта вечер с постепенным опьянением.
У зеркала на раме должна быть какая-то геометрическая инкрустация. Тедди еще не решил, какая именно. Может, кресты, но не круги с крестами. Он не хотел, чтобы это напоминало «Оксо-билдинг» [31] . А может, треугольники, простые треугольники из светлого, слегка подкрашенного дерева? Платан или падуб можно подкрасить бледно-желтым и зеленым. С другой стороны, инкрустация может состоять из параллельных линий светлых тонов – абрикосового, золотистого, бежевого, оливкового; вероятно, так даже лучше. Тедди нарисовал варианты, нашел коробку с акварелью Альфреда Ченса.
31
Здание в Лондоне. Его название OXO выложено на башне двумя кругами и одним крестом.