Солнце доктора Бракка
Шрифт:
Бракк быстро взглянул на доктора Шпренгера и молча кивнул, «Задание от профессора Экардта… Сговорились они все, что ли, против меня!.. И надо же, чтобы этот приказ был издан именно сейчас!» — подумал он.
Они прошли в большой зал. Циклотрон работал, глухо гудя. Он заполнял собой почти все помещение и производил внушительное впечатление. Сердцем циклотрона были два огромных полукруглых магнита, между которыми находилось поле переменного напряжения, служившее для разгона элементарных частиц. В вакууме частицам, двигавшимся по спирали, сообщалась энергия, измеряемая многими миллионами электроновольт. В конце своего пути они превращались в мощный пучок.
Ускорители
Ученый принялся за работу. Он вынул из коробочки все три металлических диска. Почти равнодушно вставил он первый из них в зажим перед отверстием, откуда вырывался поток элементарных частиц, отрегулировал положение диска и отошел к доктору, Шпренгеру, стоявшему у щита управления за экранирующей перегородкой.
— Сегодня я собираюсь значительно увеличить продолжительность бомбардировки, — сказал Бракк и включил автоматический часовой механизм.
— Готово? — спросил доктор Шпренгер, держа руку на рубильнике.
— Готово! — ответил Бракк.
Доктор Шпренгер включил рубильник. Вспыхнули сигнальные лампы, поползли от деления к делению стрелки измерительных приборов. Монотонное гудение все усиливалось, из выходного отверстия циклотрона появился пучок дейтронов — ядер атомов тяжелого водорода. Металлическая пластинка подвергалась облучению всего несколько минут, но этого было достаточно, чтобы вызвать необратимые изменения в структуре материи. Одновременно возникли электронные «дырки».
Бракк вставил второй диск. От его равнодушия не осталось и следа, теперь он видел только циклотрон и интенсивный пучок дейтронов. Им владела одна мысль: «Приближусь ли я на этот раз к цели?»
Контрольные лампы на щите управления погасли, стрелки измерителей напряжения вернулись назад. Бракк закрепил в зажиме третий диск. Его руки нервно дрожали. Мускулы лица напряглись — это снова был прежний Вернер Бракк, исследователь, для которого весь мир заключен в лаборатории. Дейтроны опять понеслись по спирали через мощное магнитное поле и, подобно огненному лучу, вырвались из отверстия и ударили в диск. Когда циклотрон отключили, Бракк подошел к зажиму, чтобы вынуть диск, и невольно подался назад. Неужели он неправильно закрепил диск в зажиме? Казалось, облучению дейтронами подверглась только одна его половина. Почти посредине проходила четкая разграничительная полоса.
Бракк тяжело вздохнул.
— Этого еще не хватало, — пробормотал он. Ему захотелось швырнуть проклятый диск на пол.
«Испортил! И, как назло, именно этот! Будь я неладен!»
С трудом овладев собой, он положил пластинки обратно в коробку, протянул руку доктору Шпренгеру, поблагодарил его и быстрым шагом вышел из зала.
«А, теперь уж все равно, — думал он, возвращаясь в институт. — Одной пластинкой меньше».
Немного ссутулившись, засунув руки в карманы пиджака, снова пошел в лабораторию. Придя туда, он почти упал на стул. Потом все-таки встал и открыл коробку, но вид диска, лишь наполовину подвергшегося облучению, снова привел Бракка в ярость. Он резко отбросил диск
— Терпение! — произнес он вполголоса в тиши лаборатории, и привычное напряжение снова охватило его. Отложив в сторону тетрадь, он вытащил из шкафа защитный экран из прозрачного синтетика в десять сантиметров толщиной. Поставил экран перед измерительной аппаратурой. Руки его дрожали. Сердясь на себя, он заговорил вслух, словно обращался к одному из коллег: «Разумеется, опять ничего. Коэффициент полезного действия два процента, от силы три… Вечно одно и то же. Мне нужно больше покоя, чтобы я мог полностью посвятить себя этой проблеме».
Он натянул непроницаемые для радиации перчатки и вынул из несгораемого шкафа свинцовый ящик с радиоактивным веществом. Укрывшись за экраном, открыл ящик с помощью дистанционного управления. Мгновенно заработали измерительные приборы.
Бракк сжал губы и не отрывал глаз от стрелки, колебавшейся на шкале измерителя напряжения. Бета-лучи мчались со скоростью, близкой к скорости света, и, ударяясь о фотоэлемент, сообщали электронам энергию, необходимую для того, чтобы выбить их из кристаллической решетки, с которой они и без того не были тесно связаны. Большое число электронов, ставших свободными, тотчас же сталкивалось с атомами алюминия, из которых в основном состояла металлическая пластинка. При этом они утрачивали сообщенную им энергию и вновь теряли подвижность. Лишь незначительная часть свободных электронов текла непосредственно по проводам, связывавшим фотоэлемент с измерительными приборами.
На лице Бракка было написано недовольство — коэффициент опять оказался слишком низким. В глазах отразилась безмерная усталость. Ничего! Снова ничего! Он занес в тетрадь: «К.п.д. — 2 %». Ниже, чем при сжигании угля в топках тепловой электростанции. Два процента! Он горько усмехнулся. «А я брежу тридцатипроцентным коэффициентом. С ума сошел…»
Испытание второго диска принесло не лучшие результаты, Усталым движением руки, нажав кнопку дистанционного управления, Бракк захлопнул свинцовый ящик. Постоял неподвижно, сравнивая свои расчеты с полученными данными. Чувства его колебались между безнадежностью и яростью.
— Конец! — сказал он так громко, что в лаборатории раздалось эхо. Он вынужден прекратить опыты, продолжать их без циклотрона невозможно. Ладно, пусть так. Бракк начал приводить в порядок лабораторию. Ему попался под руку наполовину облученный диск с четкой разграничительной полосой. Одна половина этой пластинки подверглась облучению дейтронами в какую-нибудь долю секунды, другая же облучалась положенное время. Бракк без раздумий запер диск вместе с двумя другими в несгораемый шкаф.
Когда он вышел из института, жара спала. Теперь солнце приятно пригревало. Он медленно побрел по улице, свернул в парк. Сел на скамью и принялся обдумывать свое скоропалительное решение. В глубине души ему не хотелось сдаваться, хотя он и признавал правоту Хегера и профессора Экардта. В конце концов распоряжение руководства высшего технического училища стало казаться ему велением рока. Итак, все! Так даже лучше. Завтра суббота и они с Верой поедут за город на машине. Как она обрадуется!