Солнце и свет
Шрифт:
— Ладно. Будешь ты просто пёс. Серый. Серяк… — и Джон спросил себя, понравится ли Лоре его собака. Если собаку отмыть…
Джон встал и направился к мясным рядам, держа собаку под мышкой. Серый забавно сучил ногами, пытаясь идти по воздуху. Под раскалённым белым небом рынок топорщился бурыми навесами и столами, и мельтешение пёстро одетых людей придавало ему вид загадочной древней фабрики на Терре. В этом лабиринте Джону уступали дорогу. Миновав обсиженные мухами отходы, он купил за сребреник полфунта свежих говяжьих обрезков и снова сел на скамью у фонтана. Унюхав
Джон не знал, что вызвало злокачественный поворот — жара, тот факт, что он не взял сдачу со сребреника, прибытие новых охотников на собак или свежее мясо. Возвращаясь к скамье, он ощущал на себе взгляды множества враждебных глаз. Он мельком посмотрел на толпу. Истребители собак торчали в ней, как рёбра в жиденьком супе. К ним постепенно подтягивались другие. Они приглушённо переговаривались, косясь на человека в белом. Следовало бы удрать, но это было ниже его достоинства. Джон стал кормить Серого мясом с рук, прислушиваясь к перекатам низкой речи. Нехорошие взгляды скользили по нему, как стайка солнечных зайчиков. Эти люди были бы удивлены, если б знали, как хорошо он их слышал.
Человек с разбитой скулой жестикулировал. Банда росла и набиралась храбрости с подходом каждой новой дубинки, всё ещё наполовину желая, чтобы лорд Сото ушёл. В руках мясников поблескивали ножи. Джон скормил Серому остаток мяса. Вода в фонтане была грязнее его ладони, и он дал собаке облизать пальцы. Банда дозрела.
— Да, сэр.
Это был человек с разбитой скулой. Он стал на расстоянии, которое казалось ему безопасным. Остальные следовали за ним расширяющимся косяком, как голодные рыбы.
— Я думаю, Вы лжёте, сэр, — он сглотнул. — Да, я хочу сказать, что Вы врун. Вы не имеете права.
— Это не Ваша собака, Немо, — прошелестел сиплый голос. У сухонького лавочника был красный, слизистый глаз. — Собака ничья, капитан. Если уж на то пошло, она наша. Она весь год жрала наши обрезки. Это наша добыча.
— Уважайте традицию, капитан Немо.
Они подчёркивали старое имя, под которым Джонни сражался за Белое. Мы тебя знаем, мы знаем, сказали они, какой ты на самом деле, весь в белом. Знаем и про телегу.
— А ну-ка подите вон, — сказал Немо.
Но было поздно. Банда рассредоточилась вокруг фонтана. Лавочник покачал головой.
— Собаку отдайте, и мы пойдём.
Серый пёс снова задрожал.
— Экий ты трусишка, — укоризненно сказал Джон и подхватил его левой рукой под живот.
В следующее мгновение Немо стоял на скамье с собакой в левой и саблей в правой руке. Ловцы отпрянули и вытащили из-за спин ножи и дубины. На дубинах налипла кровь и собачья шерсть.
— Носить в городе меч, между прочим, запрещено, — проворковал сиплый голос.
Они стали постукивать дубинами о ладони. Все непричастные к банде люди уже отсочились прочь. Немо и линчевателей окружало пустое пространство. За фонтаном стояла отвесная стена дома, футов в семнадцать высотой. Не будь у него собаки, Джон мог бы запросто взлететь
— Рыпнетесь — порублю, — предупредил Немо.
Банда рыкнула и рванулась к нему с дубинами наготове. Два быстрых шага по скамье — и Немо прыгнул через головы бандитов. Они тут же перегруппировались и хлестнули вдогонку. Улица Лавочников была перекрыта, там было много людей. Немо бросился к рынку. Он перепрыгнул через стол, разбросав кучку требухи, и приземлился в суматоху. При виде обнажённого клинка люди бросились врассыпную. Джон перепрыгнул второй ряд. По крайней мере пёс не ныл…
За третьим рядом была засада. Джон едва успел отклонить голову, и дубина обрушилась на правое плечо. Он скрипнул зубами, пнул линчевателя в живот и заставил себя сжать ослабевшими пальцами саблю. Второй удар прошёл по касательной мимо виска. Они целились в голову. Все эти лавочники — бывшие солдаты, думал Немо. Время замедлилось. Джон ударил противника саблей под челюсть. Острие вышло из макушки. Немо хорошим пинком устранил с клинка падаль, краем глаза заметил летящую в лицо дубину, присел и с размаху оттяпал державшую её руку.
В непосредственной близости противников не осталось. Немо направился к проходу в центре рынка, чтобы повернуть на улицу Пекарей.
Выход был перекрыт. Джон отметил пылающие злобой лица, тяжёлые дубины и длинные мясницкие ножи и равнодушно отметил, что этих людей придётся зарубить. Всех. Как будет глупо, мелькнула мысль, если меня принесут Лоре мёртвым — из-за собаки…
— Бросай-ка меч! Ты здесь один, о благородный господин!
— С паршивой дворнягой! Весь в белом…
— А ну-ка, пустим ему его горную кровь. Посмотрим, золотая ли она или красная, как у настоящих людей!
Защита Белого, думал Джон. Обычая, традиции, частной собственности… Надо создать движение по защите людей от Белого. И собак. Их тоже. Я буду руководить. Вот и дело в жизни нашлось.
— Прочь с дороги, скоты! — крикнул он, поднимая саблю. Лезвие сверкнуло, описывая смертоносный круг. Бандиты присели, изготавливаясь к атаке.
— Граждане! Дорогу!!! — грянул над площадью зычный крик.
Бандиты вздрогнули. Глашатай надрывался:
— Дорогу Великому Понтифику!!!
Линчеватели оглянулись. Промедление дорого им обошлось. Многочисленная охрана Джека увидела блокирующих улицу вооружённых людей и немедленно пустила в ход руты — длинные железные палки, обтянутые бычьей кожей.
— Дорогу Джексону Дэйну, лорду Арею! Граждане! Дорогу Великому Понтифику! — зычно покрикивали слуги Джека и вышколенно разгоняли ловцов. Затор у улицы Пекарей стремительно рассосался. У Джона вдруг не осталось противников. Он выпрямился и опустил саблю к ноге.
К нему подплыли белые, позолоченные носилки. Рабы остановились, и светлая рука приоткрыла полог.
— Привет, Джек, — сказал Джонни Немо.
— Как дела?
— Да вот, собаку завёл…
Носилки словно бы плыли по тихой, доброй реке. Серый пёс свернулся в ногах у Джона и молчал, вконец измученный своим танцем со смертью.