Солнце краденое
Шрифт:
— Разговаривать он и не будет, — биолог не стал возражать, — строение ротовой полости не позволяет. А вот понимает нас он наверняка. И я не уверен, что на этом сюрпризы закончатся…
Да уж…
Разумное человечество в свое время далеко зашло в деле модификации домашних животных. Зачатки интеллекта относились к категории самых жестоких экспериментов, ведь животные получали частицу генома самого человека. И… буквально сходили с ума. После историй с массовыми убийствами и проявлениями аномальной жестокости все генетические изменения на животных были запрещены.
Версий было немало. От нахождения сотни лет в бытовом стазисе до влияния самих Сумерек. В которых, как известно, линейного хода времени не было.
— Предлагаю пойти, выпить чай, — прервал затянувшееся молчание Гесс. — Я специально для тебя его вырастил. И кофейные зерна.
— Боув! — рявкнул радостно новый член экипажа “Совы”
— А некоторые есть будут теперь только завтра, — добавил биолог, — и больше не будут кусать нашего доктора, лаять на сообщения Петровича, гонять Ролика по спортзалу и рычать на помощника капитана.
Горыныч сделал морду убедительно-виноватую, но лукавое выражение хитрых темных глаз и энергичный стук облезлым хвостом заставлял усомниться в его чистосердечном раскаянии.
— Сукин ты сын… — пожурил его почти нежно Аверин.
И пёс сразу же согласился.
А потом они весело брили голову капитана, а затем пили чай в уютном кабинете биолога. И Макар даже не стал говорить лучшему другу, что запах черной смородины не характерен для настоящего черного чая. Оставалось надеяться только, что кофе, чей скорый урожай Гесса так искренне радовал, будет тоже иметь земной запах и вкус. Хоть мороженым, хоть шоколадом, главное чтобы знакомым.
Смородина — это здорово. Не бесконечные витаминизированные напитки от Ойле «с полезными минералами и микрофлорой» вид имевшие прямо-таки оскорбляющий воображение капитана, а вкус омерзительный. Нет. Волшебный напиток из дальнего детства. Что-то тянет Аверина на ностальгию, стареет?
— Ты когда собираешься показаться жене? — прервал его размышления друг. — Только ты не подумай, я вовсе тебя не выгоняю, можешь даже тут у меня поселиться.
Макар сделал глоток, переводя взгляд на Горыныча, сидевшего за столом вместе с ними. Пес настойчиво требовал соблюдения прав почти-что-разумных существ и не унимался, пока Гесс не принес ему легкую стальную корабельную табуретку. Потом взял, внезапно запрыгнул на это неустойчивое сооружение и балансируя ловко на нем, очень прочно уселся.
Еды пес не просил, его абсолютно устраивала их непринужденная беседа. Время от времени он в ней даже участвовал. Вот и теперь этот рыжий нахал громко фыркнул, словно выражая свою солидарность с биологом.
— Как думаешь, он насколько разумен? — Макар сделал вид, что не слышал вопроса.
Ему было страшно. Как никогда в жизни, впервые.
— Да уж, поразумнее некоторых… — ехидно ответил биолог. — Тех самых странных землян, что считают свой вид даже хуже скафандра.
— Бов! — Горыныч не выдержал и тоже решительно высказался.
Только разумной собаки в экипаже
— Я впервые женат! — им обоим ответил Макар. — И пока только лишь юридически… — Прозвучало совсем уж печально.
На лице Гесса промелькнуло откровенное удивление. Но от вопросов он воздержался.
— Она явно боится мужчин… — лишь задумчиво произнес. — Кстати, я все это время изучал вопрос ее этого… э-м…
— Паразита? — подсказал ему Марк, а пес отчего-то поежился. Видимо, знал это слово.
— Симбиота, — не согласился биолог. — Интереснейший организм, он действительно оплетает микроскопическими белковыми нитями ткани коры головного мозга и по нервным каналам распространяется по всему человеческому организму.
Аверин отчетливо содрогнулся.
— Видишь, — добавил внимательный друг. А ты еще переживаешь за свой внешний вид.
— Это лечится? — осторожно спросил капитан. — Хотелось бы отчетливо представлять себе перспективы.
— Бессмысленно. — Гесс плечами пожал. В экипаже давно уже все переняли эту земную привычку Аверина. — Уже через год от него не останется ничего, кроме тонких узоров на коже и… — тут он замялся.
— Не томи, Гесс. — Макар нервно провел рукой по своей бритой макушке и опять содрогнулся. — Мне и так уже тошно.
— И почему же? — прищурился Гесс. — недостаточно хороша молодая жена? Ты на что-то другое рассчитывал?
В голосе друга Макару послышался холодок. Капитан удивился.
— Я вообще ни на что не рассчитывал. — Макар тихо вздохнул. — Просто ей явно плохо и больно. А я совершенно беспомощен. Омерзительное ощущение, особенно, когда… когда…
— Когда любишь, — поставил диагноз биолог. И улыбнулся печально. — Кстати, я тут рылся в лиглянских научных архивах и электронных библиотеках, спасибо нашему богу конфиденциальной информации — Игореше, и нашел одну увлекательную историю, обязательно дам почитать. Об этом самом их Зеро. Но если в двух главных словах: его вживление дает сверхспособности.
Макар растерянно перевел взгляд на Горыныча. Вид Аверина говорил, что ему вполне бы хватило сверхспособностей и у собаки.
— Это точно не лечится? — он с последней надеждой спросил.
— Как я понял, речь шла об эмпатии, — серьезно ответил биолог. — С этим не просто живут, с этим успешно работают. Лекарями и психологами.
Отличный намек. Непрозрачный совсем.
— И образование соответствующее она получила, я уже это тоже проверил. — добил его друг совершенно. Или вдохновил?
Макар снова взглянул на Горыныча, тот с огромным трудом удерживался на стальной табуретке и с энтузиазмом вилял своим страшным хвостом, явно поддерживая капитана.
— Тогда я пошел? — Спросил Макар отчего-то Горыныча.
— Бов! — от души прозвучало.
— Официально ты еще шесть часов в лазарете, — подмигнул другу Гесс. — я отправил всем сообщение.
— А… — Макар поднялся из-за стола в кабинете биолога и с сожалением глянул на дно своей чашки.
— Ойле занят с твоим новым родственником и не возражал. Иди и не трусь. Женщины любят совсем не глазами…