Солнце мое 2
Шрифт:
Понимаю её прекрасно. Она мне за месяц вперёд триста тысяч проплатила, ей хотя бы десять человек нужно набрать, чтоб тупо аренду отбить, не говоря уже о заработке.
— Ладно, готовьтесь, — я оставила танцовщицу в зале, а сама вышла в приёмную… тьфу, что я как в садике — в холл, конечно, же! — где на лавочке чинно сидели две подружки лет этак тридцати, с любопытством разглядывая недавно организованный стенд с расписанием.
Неужели и вправду только двое будет? Да ну, нафиг. К Насте вон на степ кроме стареньких ещё человек двадцать новых пришли…
Но переживала я зря.
— Тут на восточные танцы записывают?..
Ну, или что-нибудь подобное.
И тут по коридору разнеслось негромкое такое бряканье, словно мониста звенят… и показалась наша Аиша. Вот, знаете, я аж кожей ощутила всколыхнувшуюся в рядах собравшихся… наверное, зависть? И желание также. Чтоб быть красивой — прямо сказочно. Потому что сколько можно в этой мрачнухе ползать…
Так, наверное, выглядела Шахерезада. Или, на худой конец, Шамаханская царица — струящиеся шелка очень широкой по подолу юбки, открытый животик, лиф больше похожий на расшитый чем-то сверкающим лифчик. И куча украшений — монисто, браслеты, пояс, весь увешанный рядами блестящих висюлек и монеток…
— Добрый день! — лучезарно улыбнулась Аиша. — Прошу всех, кто пришёл на ознакомительное собрание по восточному танцу: разувайтесь и проходите в наш прекрасный зал.
И они пошли за ней, как за гаммельнским крысоловом! И слушали про беллиданс, восток и дипломы, затаив дыхание. А как смотрели на танцы! И я их вполне понимаю. Аиша изобразила аж три небольших номера, и всем сразу захотелось также, я вам клянусь. И чтобы такие же юбки, лифчик в сверкающих каменьях и монетки звенели, когда бёдрами так: тыц-тыц-тыц.
Очень подробно выспрашивали про форму для занятий.
Я смотрела в женские лица и вдруг поняла: они изо всех сил жаждут красоты. Как те дамы из ролевой тусовки. Пусть юбка будет сшита из старой шторы — пока. Зато она будет такая же длинная и волшебно развевающаяся, а вместо пояса из монеток можно пока платок повязать, но это… словно первая ступенька к красоте, что ли?
В общем, я слегка запуталась в своих философских рассуждениях, и тут ребром встал вопрос: нужна дополнительная группа выходного дня!
— Да пожалуйста, — говорю. — Если у преподавателя есть возможность, могу предложить субботу-воскресенье, в десять тридцать.
И как начали они записываться!
Потом желающие красоты и сказки разошлись, Аиша мне и говорит:
— Ольга Александровна, с первого же занятия, как начнут деньги сдавать, я с вами рассчитаюсь! — время-то двойное получилось.
— Без проблем, — говорю. — Вы там себе пометьте, я в выходные тоже буду ходить. Не знаю, правда, всегда ли буду попадать, но хочу.
Кровь восточная аж бурлит, честное слово. И чтоб тыц-тыц-тыц…
МЕЧТЫ, МЕЧТЫ…
Я уж размечталась, что Вовка ко мне каждую неделю ходить будет, но в этот раз он едва смог мне позвонить. Третьего февраля уже это было. Какая-то на них обрушилась масштабная проверка, носятся все как в ж. пу укушенные, не то что сбежать, а и к нему прийти не получится. Вот грусть-тоска.
Я
Мда, если так рассуждать, то Вова должен покинуть стены автобата где-то числа тридцатого. Июня, естественно. Тут двух мнений быть не может, про особую любовь начальства, я думаю, не надо пояснять.
Я вздохнула и обвела все оставшиеся месяцы ярким фломастером — и начала вычёркивать прошедшие дни. Оставалось ещё прискорбно много.
В феврале (наконец-то!) Аня забрала у меня рисование. В первый же освободившийся день я с утра уселась за комп и усилием воли упорядочила скопившиеся черновики и наброски. Не считая трёх объёмных начатых вещей, получилось порядка тридцати небольших, но вполне приличных рассказов. Перечитав их теперь, спустя время (некоторые были написаны ещё летом и успели подзабыться), я кое-что поправила, а кое-о-чём подумала, что такое сама бы вполне с интересом почитала. Только вот куда с ними идти?
И мучилась бы я с этим вопросом, если бы однажды, идя по городу, не увидела вывеску: «Редакция детского журнала „Сибирячок“». И как-то ноги сами понесли меня мимо каких-то контор, на второй этаж, где в нескольких огромных комнатах старинного здания и находилась эта самая редакция. Все комнаты выходили в общий коридорчик, и все двери стояли настежь.
Везде, решительно во всех помещениях было множество шкафов с книгами и журналами — а ещё больше огромных письменных столов, загромождённых стопками бумаг, ворохами бумаг, а местами — просто горами бумаг…
Это вот редакция?
Между столов озабоченно перемещалось несколько женщин. Некоторые из них вдруг принимались звонить по телефону, кто-то куда-то суетливо выбегал и забегал.
Что меня поразило — никого не волновала я, бродящая из кабинета в кабинет, разглядывающая содержимое шкафов. Сюр какой-то.
Внезапно летящая мимо рыжая мелкокудрявчатая мадам осознала моё присутствие и резко затормозила, уставившись на меня поверх очков:
— Вы кого-то ищете?
— Здравствуйте. Ищу хоть кого-то, кто мог бы ответить на мой вопрос по поводу публикации.
Взгляд изменился:
— А у вас что? Рассказ? Стихи? Или игра? — говорила она практически скороговоркой.
О, ещё и игры…
— У меня есть рассказ, о детстве в дореволюционном Иркутске, на основе воспоминании бабушки…
— У нас только детское, прошу это учитывать! — подняла палец редакторша.
— Я понимаю. Ещё есть такое… полусказочное, фольклорное, о весне.
Да, после курса народного творчества сочинилось как-то раз.
— А-га! — обрадовалась она. — О весне — это интересно! Вы, знаете что, мне сейчас сильно некогда — вы можете завтра принести рукопись?