Солнце моё золотое
Шрифт:
Что же касаемо до детей, так они давно, повзрослев, разлетелись, кто куда и редкими наездами только и делали, что нагоняли на Петровича грусть-тоску и чувство сожаления о том, что все не так он представлял свою старость, свою жизнь в одиночестве; что нет у него радости общения с внуками, что нет возможности учить их уму-разуму ежедневным общением. Теперь же Петрович пока что не до конца понимал, что же это происходит в его частной одинокой жизни и правда ли вообще всё это. Но ему было приятно, интересно и он принял
– И меня будешь так же любить? – спросила солнце после некоторой паузы.
– Уже! Уже люблю! Будешь моей Светланой, – буду ещё больше любить, – в Петровиче уже созревало чувство уверенности. – Смотри, Светлана, тебя не было долго и всё на земле начало чахнуть, болеть, гнить… Ты появилась и всё вокруг заиграло, запело, засверкало… Птички заливаются песнями от радости, цветы засияли, даже угрюмая картошка покрылась радостной зеленой… А Пират, петух мой, горло разрывает от радости, охрип уже! Всех девчат своих затоптал на радостях. Разве это не чудо! Это чудо, Светлана! Чудеса чудес! Я не перестаю удивляться. Как это тебе удается, радовать все земное? Короче, я тебя люблю, Светлана!
– И всегда будешь любить?
– Всегда! Зуб даю!
– И не предашь меня?
– Ни – ког – да!
Светлана… Светлана… Дорогая моя Светлана! Как приятно! А как звучит, – Свет-ла-на! От слова «свет». Давно не называл… Хорошая у меня была жена. Любил я её очень. Стихи читал. Ей нравилось, когда я читаю стихи. А ты любишь поэзию, Светлана? Почитать тебе?
– Очень люблю. Почитай.
– Ну вот слушай такие. Стихи про солнце. Про тебя значит. «Загорелась зорька красная в небе темно-голубом, полоса явилась ясная в своем блеске золотом. Лучи солнышка высоко отразили в небе свет. И рассыпались далеко от них новые в ответ. Лучи ярко-золотые осветили землю вдруг. Небеса уж голубые расстилаются вокруг…»
– Красивые стихи. Сам сочинил?
– Не, я так не умею. Есенин сочинял…Слушай, а ты можешь помочь мне, скажем, дороги отремонтировать?
– Петрович, ну что за проза такая, – дороги! Я буду такой ерундой заниматься? Читай стихи дальше.
– Э-э-э, не говори так! Ты же знаешь вечную проблему: дураки и дороги! Где дураки, там и дороги дурные! Я не хочу быть дурным!
– У тебя там есть власти! Пусть они и занимаются!
– Да ни черта они не занимаются дорогами! Дома себе строят, – вот чем они занимаются! И дорогу нам не будут делать. В деревню нашу. Воруют бессовестно. Сколько просили, писали. Невозможно весной, осенью ходить, ездить. Разбиваются вдребезги. Вот сколько тебя не было? Почти месяц. Дождями все размыло!
– Ладно, Петрович, не расстраивайся так, придумаем что-нибудь.
– Придумаем. Обязательно придумаем. А пока я навещу гарем
Петрович, немного оправившись от эйфории, неожиданно навалившейся на него, поставил мозги на паузу и ушёл с головой в свои обычные и привычные заботы по хозяйству. Между тем ко двору Ивана подъезжают машина скорой помощи и полицейский Уазик. Услышав шум мотора и увидев в окно технику, Иван выходит во двор. Он ещё не отошел от шока. Растерян, глаза на выкате, руки дрожат, речь ломается. Вышедший из служебки офицер, подозрительно посмотрев на Ивана, спросил:
– Вы звонили насчет дьявола?
– Да, я звонил! Дьявол чистой воды! Он там, напротив живет.
– Он угрожал вам? Напал на вас? Оскорблял?
– Нет, нет, – что вы! Гораздо хуже! Он ветер создал. Чуть крышу не снесло!
– Хорошо, мы поняли. Он уже у нас в отделе. Надо и вам поехать. Свидетельские показания снимать будем.
– Ага, хорошо. Я все расскажу. Все, как было. Дьявол! Чистый дьявол!
– Садитесь туда, к врачам. С ними быстрее доедете, куда надо.
Офицер махнул санитарам, и два медика подошли к Ивану и взяли его под руки, чтобы посадить в машину скорой помощи. Только теперь Ирина, дотоле наблюдавшая за происходящим в окно, выскочила на улицу, бегом подбежала к отцу, обняла его, пытаясь отобрать у людей в форме медиков и почти крикнул на них:
– Это куда вы его собираетесь?!
– Женщина, отойдите! Не мешайте! – заученно проговорил слуга Закона, оторопевши от такой решительности Ирины.
– Я не женщина! Я дочь его! Отпустите его! – заорала на санитаров так, что слуге пришлось вмешаться активно. Пытаясь отвести в сторону Ирину, слуга выронил кошель с бумагами и, схватив Ирину за руку, перешёл на крик:
– Успокойтесь, женщина! Я применю силу!
Воспользовавшись моментом, санитары посадили Ивана в скорую и быстро уехали, даже не разворачиваясь. Ирина от беспомощности заплакала и, сильно оттолкнув от себя слугу, пошла в дом, вытирая слёзы. Слуга Закона собрал свои служебные бумаги и тоже уехал на своём уазике.
Тем временем Петрович проводив на заднем дворе совещание в своём хозяйстве, поговорив с Пиратом и его гаремом, собрав результаты производства гарема в количестве семи яиц, вышел на передний двор, сел на скамью и стал восхвалять свою новую подругу жизни:
– Смотри, Светлана. Тебя не было давно, и всё на земле начало чахнуть, болеть, гнить. Ты появилась и всё вокруг заиграло, запело, засверкало. Птички заливаются песнями от радости, цветы засияли своими яркими красками, даже угрюмая картошка покрылась радостной зеленой. А Пират, петух мой, горло разрывает от радости, охрип уже! Всех девчат своих затоптал по случаю. Разве это не чудо! Это чудо, Светлана! Чудеса чудес! Я не перестаю удивляться… Как это тебе удается, радовать все земное?
Конец ознакомительного фрагмента.