Солнце после ливня
Шрифт:
Джейсон нахмурил брови, словно ему не нравилось то, что происходило между ними. И в тот же момент подумал: я люблю се.
Он опустил глаза, его длинные темные ресницы красиво выделялись на оливковой коже. Взгляд скользнул от ее губ к изящной шейке, потом к груди в облегающей кофточке, потом он снова посмотрел ей в глаза и застыл, пораженный исходившим от них светом.
— Тебе лучше расстегнуться. Тогда будет прохладнее. — Они оба поняли нехитрую уловку. Она позволила его пальцам пробежаться по всем пуговкам и освободить ее
Когда кофточка Джорджии была отброшена в сторону, он положил женщину на спину, не встретив при этом ни малейшего сопротивления. Он почувствовал сильное возбуждение и с радостью понял, что Джорджия вся без остатка принадлежит ему.
Так же, как она принадлежала ему в ту незабываемую ночь, которая навсегда изменила его жизнь. Изменила полностью. Ведь после, что б он ни делал, во всем был привкус горечи и сожаления. Но горечь исчезла, стоило только ее губам раздвинуться в поцелуе, ее рукам обвить его шею, прижать его голову к своей обнаженной груди.
Ему и не нужно было иного поведения женщины, чтобы воплотить в жизнь все сны, мучившие его целых семь лет. Он почувствовал, как выгнулось и напряглось тело Джорджии, что только усилило желание Джейсона.
Он нащупал рукой молнию ее брюк и расстегнул их. Джорджия не противилась и помогала Джейсону снять с нее оставшуюся одежду. Но он понимал, что обязан овладеть собой, понимал, что не должен торопиться — ей тоже должно быть хорошо с ним. Они оба получат удовольствие. Нужно сделать все так, как надо.
Джейсон увидел, как дрожат ее губы, как сияют неземным светом глаза, и со страстью принялся покрывать поцелуями ее бедра, живот, грудь… Он касался ее волос, целовал совершенные женские формы…
Он сам не ожидал, что эти нежные ласки настолько возбудят ее. Длинные стройные ноги Джорджии обвились вокруг его тела, умоляя овладеть ею. Хриплым голосом она повторяла его имя.
Но Джейсон хотел продлить прелюдию, растянуть удовольствие, а потому с придыханием произнес:
— Какие прекрасные у тебя волосы… Они всегда были мягкими как шелк, но теперь они длинные и сверкающие.
И ВДРУГ ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ.
Только что она была сама не своя от страсти, от любви к нему. Хотела его, и только его одного. Но она забылась… Все моментально кончилось. Она снова стала сама собой — той женщиной, которую она из себя сотворила, а не глупой девчонкой, которую он предал.
Прошлое вновь встало перед ее глазами. В первую очередь Джорджия вспомнила Сью, привезшую ее к лучшему нью-йоркскому стилисту и уговаривавшую проявить хоть какой-нибудь интерес к ее внешности. Происходило все спустя шесть месяцев после потери ребенка. Джорджия пыталась начать новую жизнь.
Стилист потрудился на славу: привел в порядок ее отросшую бесформенную гриву, не подстригая ее, но придав особый блеск, подкрасив таким образом, что волосы заиграли, засветились фантастическим
Новая прическа, резкая потеря веса как бы послужили составляющими ее нового образа. Джорджия стала другой. А Джейсон не стал и не станет никогда…
Стыдливо и негромко крикнув, она уперлась одной рукой ему в грудь, отталкивая от себя, одновременно пытаясь прикрыть обнаженное тело.
— Оставь меня! — приказала она, торопливо застегивая кофточку. — Я не приглашала тебя. Я не хочу, чтобы ты был здесь.
Она видела, как затрепетали его ноздри, как побелели губы, но это только разозлило ее: он выглядел как человек, у которого отняли то, что он считал по праву своим.
Джорджия поспешно натянула брюки, трясущимися руками заправила в них кофточку, разыскала шлепанцы, которые сбросила, чтобы походить босиком по мягкому мху.
— Даже не пытайся еще раз прикоснуться ко мне — жестко произнесла она. — Ты просто подловил меня в тот момент, когда я была беззащитна. Чем ты можешь оправдаться?
Джейсон быстро поднялся на ноги. Его скулы свело судорогой неудовлетворенного желания, но боль угасла так же быстро, как и возникла, прояснив, однако, его мысли. У него не было никаких оправданий, он и не знал, что придется оправдываться.
— Не думал, что мне понадобятся объяснения. Не в первый раз ты отдаешься мне. Я думал, это вошло у тебя в привычку, — язвительно добавил он.
Джорджия молча слушала. Ее волосы растрепались, глаза горели гневом. В этот момент она выглядела весьма привлекательно и на редкость сексуально. Он продолжал наступать, чтобы хоть как-то разрядиться, и поспешил высказать то, что первым пришло в голову:
— Представляю себе, как ты сначала завлекла Гарольда, а потом дала ему по физиономии. Ты просто последовала его собственному высказыванию, что Господь создаст маленькие зеленые кислые яблочки, а человек делает их большими и сладкими. Ты верно все рассчитала!
Боль, пронзившая ее, показалась невыносимой. Она была готова упасть на колени, зарыдать, казалось, сердце ее сейчас разорвется от сознания того, что он на самом деле поверил всему, что сказал тогда Гарольд. Но огромным напряжением воли она не позволила себе сорваться.
Джорджия загнала боль внутрь, тело ее напряглось, но женщина не показала ничем, сколь сильно он ее ранил, и, презрительно приподняв брови, ответила:
— Как ты проницателен, Джейсон. Это, наверно, благодаря твоей работе.
И прошла мимо него по тропинке, скрывающейся за деревьями. Она не собиралась с ним спорить. Пусть думает, что хочет.
— Я ничего не буду, Блоссом. У меня страшно болит голова, и потому я пораньше лягу спать.
Это не было ложью. Ее голова буквально раскалывалась на части. Но данный факт не мог служить извинением в глазах экономки, которая считала, что лучше других разбирается в том, что хорошо и что плохо.