Солнце в кармане

Перекальский Вячеслав

И Англосаксы и наши, Русские спецы, считают, это случилось на Курской Дуге. Мол, немцы надорвавшись, более никогда не могли собрать стратегических резервов и начать новые стратегические операции.

А сами немцы считают, что это произошло на Волге. Именно тогда их поразили в самое сердце. И они сникли. Они увидели свой конец.

Вот парадокс — самый дисциплинированный, методичный и крепкий народ, а, получается, самый мистический…

— Да, вам с моим братцем бы поговорить. Через неделю бы может, опомнились.

— Ох, извините сударыня, с вашей стрижкой порой забываешь, что передо мной прекрасная девушка.

— И

поумнее вас, кстати. Об этом вы забыли.

— И умнее и спортивнее. Один вопрос, — а когда мы целоваться будем?

Сказал так, баловства ради. И совсем не ожидал такой реакции. Она, положив на его шею ладонь, притянула к себе и встретила его губы губами с волшебным поцелуем. Поцелуем отупляющим, выталкивающим зажатое мороком забот существо в детство и дальше, дальше. Где нет тебя и нет границ тел. Где сплетаются вихри человеческие в космический танец безвременья….

Он очнулся лишь, когда уже изошел нежданной страстью. Но, тихо, без вульгарных криков. Очнулся после того, как провалился в краткий сон. И вот они — голые, на пружинистом мягком ковре травы. И ноги их, сползли, сплетенные, в теплою воду.

Очнувшись, они вяло одели лишь рубашки, а когда встали надеть штаны, Ольга посмотрела на воду и мимикой предложила занырнуть. Егор молча согласился. Вылез из наполовину натянутых штанов, снял через голову рубашку и не разбегаясь бултыхнулся в воду. Обреченно ожидая хваток мокрого холода. Но вода была тепла и воздушна, словно пронизана кислородом. От малейшего движения рождался фейерверк щекочущих пузырьков. Ольга без плеска спокойно вошла следом. Они, взявшись за руки, закружились в воде. И во второй раз забылись, сплелись страстью, подвешенные меж двух бездн. В одну бездну уводил теплый воздух, в другую заманивала темная вода. Они, верно, могли воспарить. Они, кажется, могли утонуть. Но чудесным образом удерживались на грани бытия.

Когда всё закончилось и они выбрались на берег, она всё-таки поддела Егора:

— И всё-таки я не вижу безумств и подвигов. А не слабо ли московскому рыцарю донырнуть до родника на дне омута?

— Не слабо. — И он, издав боевой клич, с разбегу бросился обратно в воду. Он вдавливался, ввинчивался в глубину, и скоро она дала о себе знать давлением на уши и глаза. По его легковерным расчетам дно уже должно быть, а он будто застыл посреди бесконечности спеленатый смирительной рубашкою вод. Егора пронзил первобытный страх и он, перевернувшись, рванулся из водяных пут. По мере гребков страх лишь возрастал — а не перепутал ли он направление и не греб ли наискось к поверхности, а то и параллельно ей? Кода он вынырнул, радость истерическая второго рождения выплеснулась хрипом. Вместе с остатком воздуха в легких, вместо крика. Доплыв до берега он выполз на травку и чуть отлежался. Ольга смотрела на него странно отстраненным взглядом — толи ученого, толи колдуньи.

— Не буду врать, — сказал он, — не донырнул я. Подумалось в той тиши, — а на хрена? Там, наверху, в нескольких метрах надо мной — воздух, красивая девушка, природа. Жизнь — наконец! А что там внизу — горсть камней и встречный поток воды?

— Внизу было, — так, малость. Преодоление себя.

— Преодоления себя? А зачем мне себя преодолевать? Я и так себе нравлюсь. Нравиться моя жизнь, моя работа…. А донырни я и, вдруг, тьфу, тьфу, тьфу, — преодолей себя, —

кем бы я вынырнул: суперменом? Идущим против всех и вся?

— А может: " Идущим против рока Судьбы", — разве это мало? На это во всей истории человеческой единицы способны были!

— Да, помню, — древнегреческие герои. Но, практически все плохо кончили. Если не успевали вовремя сойти с ума, то убивали своих отцов и трахались со своими мамами… Рок обухом не перешибешь.

— Вставай уж, ученик киников. Я очень хочу есть, а недалеко фазенда Павла.

— Или его лаборатория?

— Это как посмотреть. Вставай скорее. А то там у меня такая какофония в желудке гремит, — медведи посбегаются.

……………………

Егор не заметил, как они вступили на "двор" Павла. Тропинка расширилась и стала укатанной дорожкой. Начались какие-то загончики, клумбы. Потом кадки с растениями, клети с животными. И вот, обойдя роскошную пихту, увидели основательный просторный одноэтажный дом и сходящиеся к нему две длинные оранжереи.

Перед домом стоял большой стол, на котором лежала чья-то туша, и Павел разделывал её. У его ног суетились два хорька на привязи, — так показалось Егору, а приглядевшись, он подумал: "неужели соболи?!". Рядом на шесте с перекладиной восседал белый лунь. Первыми их заметили соболя. Бросились к ним, насколько позволяли веревки и грозно затявкали. Что гостей, конечно, не испугало. А вот поворот головы луня и взгляд его огромных вопрошающих глаз заставил подобраться мыслишками, построжеть. Тут их заметил и сам хозяин, махнул, приветствуя рукой.

— Здравствуйте, Природоначальник. — сказал Егор и, не удержавшись продолжил ехидно, — вы позиционировали себя как ценителя животных, и уважающий их более современного горожанина? А они у вас по клеткам сидят, да вон — на привязи мучаются!

— А вы не заметили, что большинство вольеров открытые? Это их дома и животные их любят. А закрыты только наказанные и больные. Да они все сюда попали не ловлено. С каждым, что-то приключилось. Кто покалечился, а кто без мамы младенцем остался.

— А издевательство над вот этими милыми меховыми недоделками?

— А-а! Ну, это Тузик и Лёвка. Сидели на веревке, и будут сидеть! Пока я не решу, что с этими сволочами делать.

Во-первых, их все равно нельзя свободными держать при разделе пищи. Иначе всё растаскают и попрячут прямо на ваших глазах. А наказаны они за то, что прогрызли к птицам ход и своровали яйца, в том числе у сокола. Это ж надо иметь такую барсучью наглость, как он их еще не поубивал — не знаю!

В это время Ольга присев на корточки взяла на руки Леву и Тузика.

— Может и правда, на воротники их пустить, и тебе, Ольга, подарить?

— Не надо их на воротники, подари лучше так — живыми. Но с условием: проживать они будут здесь!

— Хорошее условие!

Ольга тем временем выпутала соболят из веревок и, прижимая их к себе, направилась в сторону дома и оранжерей.

— Не слушайте этого плохого дядьку, сейчас тетя вам яишенку приготовит.

А соболята, выворачивая головы, со слезами на глазах провожали всё более и более удаляющееся стол с теплым, свеже пахнущим мясом.

— Как продвигаются съемки?

Спросил охотинспектор, и что-то не то было в его интонации. А вдруг…