Солнце в ночном небе
Шрифт:
– Да потому, что она мертвая, – словно прочтя ее мысли, бросила через плечо взвинченная до предела Ольга.
– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
– А о чем еще может думать такая впечатлительная и склонная к панике, но в то же самое время и к авантюрам особа вроде тебя, оказавшись в аэропорту чужой страны, вечером и спрашивая себя – зачем она вообще притащилась сюда и почему собственная тетка, заманившая ее в Германию, не смогла сама, лично, ее встретить?
– Да, все правильно. Именно так я и думаю. Почему?
– Повторяю, – Ольга ухмыльнулась, – она умерла, понимаешь? А наша поездка сюда –
Девушка с помятым плакатом «Штраубинг» подошла к ним сама и, обратившись к девушкам по-немецки, спросила, не русские ли они и не ждут ли их в Штраубинге. Ольга с облегчением вздохнула и ответила, что они русские и их в Штраубинге наверняка ждут, просто заждались. Валентина таращилась на обеих, не в силах понять, о чем идет речь, но по выражению их лиц вдруг поняла, что их все-таки встретили.
– Пойдем, это она, девушка, которая отвезет нас в Штраубинг.
Они сели в старенький припаркованный совсем близко от выхода из аэропорта «Опель» и поехали. Валя с Олей предпочли не расставаться и сесть на заднее сиденье. Хотя сразу же пожалели об этом – задние стекла машины были тонированные.
Девушка за рулем оказалась настолько неразговорчивой, и в машине, плавно скользившей по улицам Мюнхена, установилась такая глубокая, вязкая тишина, что Валентину потянуло в сон.
– Да не спи ты, все проспишь, – толкнула Ольга ее в бок локтем, – смотри, мы ведь все-таки в Мюнхене! Видишь, какая красота? Какие дома, какая архитектура... Я, конечно, не гид, но все равно, можно просто ехать и смотреть, получая огромное удовольствие... Это же столица Баварии, дурында!
– Сама такая, – обиделась Валентина. Она немного расслабилась после того, как поняла, что тетка все-таки сдержала слово и отправила в аэропорт девушку. – Здесь стекла темные, почти ничего не видно.
– Все равно что-то можно увидеть.
– Подожди... – вдруг спохватилась Валентина. – А ты спросила, как ее зовут?
– Кого?
– Да девицу эту, которая встретила нас?
– Нет. А что, надо было?
– Да, конечно! Там же в письме было ее имя. Такое сложное, непонятное... Вот черт, я забыла. Может, спросишь?
– Да как-то неудобно...
– А если мы едем совершенно в другое место и к другим людям, это как, по-твоему, – удобно? Значит, так, Оля. Я понимаю, ты знаешь язык, но я не хотела бы, чтобы ты переводила мне все по своему усмотрению. Прошу тебя, если мне понадобится кому-то что-то сказать, уж будь добра, переведи мой вопрос и ответ, разумеется...
– Понятно, взяла с собой бесплатную переводчицу, – Ольга отвернулась к окну. – Так я и знала, что этим все кончится. Дальше что?
– Ты не злись. Словом, давай сразу расставим все точки над «i», чтобы потом все было легко и понятно. Предлагаю спросить эту девушку, что она знает о моей тетке, вот и все. Так и спроси ее: почему Сима... Или нет, она могла здесь представиться Серафимой, так красивее и эффектнее, а моя тетка любит производить впечатление. Так вот, спроси ее: почему Серафима не смогла сама нас встретить? Она что, заболела?
– Как скажете, – официально-холодноватым тоном ответила Ольга, даже не повернув
– Оля, прошу тебя, не злись! Пойми, мы не должны ссориться. Мы же теперь вроде как одно целое и зависим друг от друга. Я-то, во всяком случае, точно. Я же языка не знаю, да и вообще, смотри, как у меня руки дрожат... Я так всего боюсь...
– Это пройдет, – смягчилась Ольга, взяла ледяную руку Вали в свои теплые ладони и сжала ее. – Ладно, не дрейфь, я же все понимаю. Просто и я не железная, у меня тоже нервы... Хорошо, я спрошу про твою тетку.
И она, тронув за плечо девушку, задала ей вопрос. Валентина слушала их разговор и поражалась, как это Ольга, которую она знает столько лет, может так хорошо говорить на совершенно чужом, непонятном и ужасно трудном немецком языке. Даже голос близкой подруги звучал как-то уж совсем странно, словно Ольга в этот момент и сама стала иностранкой, немкой, чужой. Дикая мысль, что Ольга больше никогда не сможет разговаривать с ней на русском, испугала ее, потрясла... Но Ольга, откинувшись на спинку сиденья, спокойно ответила (на русском, понятное дело): мол, девушке ничего не известно о женщине по имени Серафима, она вообще не имеет никакого отношения к людям, к которым они едут, просто ее попросили их встретить и привезти. И все.
– Врет, – решила Валя. – Все она знает. Она с ними заодно!
– Это почему? По-моему, она такая милая девушка... Думаю даже, что она студентка и таким образом подрабатывает. Каждый живет, как умеет. Валя, прошу тебя, не паникуй раньше времени... даже если окажется, что мы приехали не туда, в Штраубинге полно гостиниц, я смотрела в Интернете. Мы не пропадем. Деньги у нас есть, документы в порядке. Все будет хорошо. И еще...
Она посмотрела на Валентину долгим взглядом, и, хотя в салоне стало совсем темно и лицо Ольги высвечивалось в полумраке, лишь когда они проезжали мимо ярко освещенной витрины магазина или усыпанного рождественскими огоньками дерева, Валя почувствовала, что подруга смотрит на нее как-то по-особому и выражение лица у нее при этом мечтательное, восторженное – и это при том, что обе они находятся в сильном волнении перед неизвестностью.
– ...и еще... – повторила она глухим голосом, – я уверена, что мы никогда не забудем этот день. И этот Мюнхен в огнях, и эту девушку с кольцами на каждом пальце... Смотри, у нее даже на больших пальцах серебряные кольца. Она очень осторожно ведет машину, плавно... Я чувствую, что эта поездка останется в нашей памяти на всю жизнь.
– Главное, чтобы мы вот точно так же, я имею в виду, в целости и сохранности, вернулись сюда, в этот аэропорт, живыми и здоровыми, – отозвалась Валентина. – Сколько километров до Штраубинга?
– Приблизительно двести, я смотрела по Интернету...
– Сколько? Так далеко?
– Думаю, часа через два – два с половиной будем на месте. Дорога отличная, так что не переживай.
Минут через сорок девушка спросила, не хотят ли они перекусить. Ольга, посоветовавшись с Валентиной, сказала, что они не против. Машина встала возле бензозаправки, прямо у входа в ресторан «Макдоналдс».
– Знакомые декорации, – оживилась сонная, вялая Валентина. С трудом вышла из машины, словно просидела в ней несколько часов. – Оля, у меня все тело болит, кости скрипят...