Солнце в зените. Сборник рассказов
Шрифт:
«Не моя вина, что вы строите работу так, чтобы все задолбались! Не моя вина, что все делается в последний момент, когда можно делать все спокойно, без истерик! И уж не знаю, с чего вы взяли, что за тридцать тысяч в месяц вы покупаете не мое рабочее время, а меня целиком, как раба!»
– Но ведь все техпланы я сдаю вовремя… – Все, что Оксана с трудом смогла промямлить вслух.
– Надо жить корпоративным духом. Ты уже достаточно давно в нашей команде, чтобы понимать: если ты всецело не вливаешься в наш поток, он тебя выбрасывает!
Когда два года назад Оксана пришла в эту дизайнерскую компанию, ей пришлось
И сейчас, сидя на очередном «разогреве» в кабинете начальницы, Оксана мечтала только об одном: бежать, бежать без оглядки из этого проклятого места, от тошнотворной рутины, от этой надменной, жестокой дрессировщицы… Но… это была единственная работа, где ей удалось хоть как-то закрепиться.
– Я тебе с самого начала говорила, художник – не профессия! – с напускным спокойствием сетовала мать, разогревая на ужин котлетки с брокколи. – Мы с отцом не зря советовали – иди в экономический. Нет, уперлась рогом, настояла на «суриковке». И что теперь?..
– Ну не век же гнить в тухлом офисе… – слабо сопротивлялась Оксана, стараясь отогнать нараставшее чувство вины.
– Ну, иди с мольбертиком на Арбат, завлекай прохожих – нарисую красивый портретик за три копейки.
– Почему бы и не портрет…
– А то ты не видела, кто там за мольбертами сидит? Мар-ги-на-лы! «Творческие личности» без денег и прописки. Мы с отцом уже старые. Кто тебя, глупую, кормить будет?
«Кор-р-р-мить…». Растянувшись на кровати в своей комнате, Оксана перекатывала в горле это стыдное слово, мучительно режущее слух: «Кор-р-р-мить…». Она рассеянно задержала взгляд на висевшем на стене календаре: тигрица с тигренком. Тигренок нежно прижимался к маме, блаженно щуря глазки под ее шершавым языком, пока та заботливо вылизывала ему ухо. «Интересно, а она задумывается о том, что кормит его?.. Вряд ли. Наверное, она его просто любит… любит – и все… лю-бит…».
Плавно погружаясь в сгущающиеся сумерки, Оксана не заметила, как заснула, свернувшись в позе эмбриона и крепко обняв подушку. Она спала так каждую ночь, которую проводила не у Сергея. Сегодня она спала спокойно, ведь впереди ее ждал не унылый офис, а вожделенная суббота, и Сергей обещал сводить ее на выставку, а потом они, наверное, пойдут к нему и в обнимку посмотрят какой-нибудь романтичный фильм…
Но обещанный звонок так и не разбудил Оксану субботним утром. Она тщетно ждала до обеда, а вечером Сергей заехал к ней без предупреждения, мрачный, неприветливый, и на расспросы предложил пойти в ближайшее кафе поговорить.
Невероятно, но ее почти не удивили его жалкие, вымученные, разделенные судорожными глотками капучино слова: «нам лучше расстаться», «ты не любишь меня», «я устал ждать»… и наконец – «я уже месяц встречаюсь с другой».
Оксана поняла, почему Сергей решил порвать
А Сергей все говорил, говорил, то и дело смачивая глотками кофе пересыхающее горло:
– С тобой я не вижу перспектив… Мы уже год вместе, но ты так и не переехала ко мне. Я пробовал говорить о совместном будущем, а ты только смеешься. Ты всегда относилась ко мне как мужчине, который здесь и сейчас… Но не завтра, не через год… Я устал. А она, понимаешь, она…
–Я тебя услышала. Желаю вечного счастья!
Оксане хватило мужества не обернуться, оставляя за кофейным столиком свою женскую гордость и разбившиеся остатки иллюзий. Только дома, в убежище постели, еще крепче обнимая подушку, она позволила себе заглянуть в разверзшуюся у ее ног трещину. Прав ли Сергей, что оставил ее? Готова ли она была выйти за него?.. Она не знала. Знала только, что ее родители хотели внуков и радовались зрелому, респектабельному жениху с отдельной квартирой. Во всех смыслах он был хорош, и не его вина, что рядом с ним у нее не билось сердце, а в душе твердым шариком застыл вакуум, не впускавший в себя естественные радости. Она не любила готовить, не умела налаживать быт, не знала, как научиться хотеть мужа и детей. Ей шел двадцать восьмой год, а она до сих пор так и не определилась, кем станет, когда вырастет. Ее куда больше интересовало, как свет лампы отбрасывает тени предметов, как пылинки кружат в лучах утреннего солнца, как ливень размывает городские улицы и силуэты прохожих. Но художник – это не профессия.
За этими размышлениями она и встретила рассвет. Завернувшись в плед, она залезла на подоконник и открыла окно. На нее пахнул сыростью пакостный московский июнь, орошавший мелким дождем серую пустынную улицу.
– Опоздала, везде опоздала, – безотчетно вслух произнесла Оксана, и внутри как будто что-то оборвалось.
У нее ничего не было. Ничего не получилось. Все, чего ей хотелось – чтобы кто-то нажал на кнопку «стоп», прервав этот бесконечный поток одинаковых дней, несущих ее в бессмысленную пустоту. Она смертельно, смертельно устала от самой себя.
Так проходило лето. Оксана еле вставала по утрам, кляня то удушливую городскую жару, то дождливую пасмурность. С трудом добиралась до работы, неизменно подавляя приступы тошноты, нараставшей по мере приближения к бетонной коробке офиса. С отвращением глотала пищу, не чувствуя вкуса.
Когда на горизонте замаячил конец августа, Оксане внезапно позвонила подруга детства, с которой она не виделась уже много лет. Услышав некогда родной голос, Оксана неожиданно для себя разоткровенничалась и поведала подруге о том, как все ей опротивело. Пустота, мертвая пустота внутри и снаружи…
– Бери отпуск! – с решительной веселостью сказала подруга. – Тебе нужно встряхнуться.
Отпуск?.. Простота и прозаичность вердикта повергли Оксану в ступор. У нее жизнь в руинах, а та ей – отпуск… встряхнуться…
Но подруга стала настаивать. Рассказала, что ее родная тетка в крымской деревушке на южном берегу сдает домик. Если Оксана согласится снять на месяц, то по знакомству она берется организовать совсем недорого. Тем более пик сезона позади.
– Да кто меня на месяц с работы отпустит. И что я там делать одна буду. Нет-нет, это невозможно…