Солнце за облаками
Шрифт:
Ее комната располагалась на верхнем этаже, рядом с комнатой Фредди. Николас распахнул дверь, и она вошла внутрь. Ее чемоданы были уже внесены и стояли на полу рядом с гигантским старинным гардеробом. И вся отделка спальни была старинной, начиная с туалетного столика и стульев и кончая бюро, стоящим возле высокого арочного окна, и большой кроватью с пологом на четырех столбиках.
– Замечательно, – выдохнула Ли, пройдясь по паркетному полу и дотронувшись руками до мебели. Маленькую ванную, по всей видимости, пристроили гораздо позже;
Николас, немного задержавшийся в дверях, тоже прошел в комнату и быстрым взглядом огляделся вокруг.
– Располагайся как дома, – сказал он, подходя к окну. – Думаю, здесь тебе будет удобно.
– Надеюсь, – сухо проговорила Ли, – хотя я и не привыкла к такому комфорту. Я выросла среди людей, которые проишачили всю свою жизнь, работая на шахтах, или вкалывали на фабрике и так и не узнали, что такое настоящий комфорт. Но богатство делает человека невосприимчивым к нуждам других, не так ли?
– Чего ты цепляешься? – пожал плечами Николас. – Неужели ты считаешь, что сейчас самое время для обобщений? Когда ты перестанешь разделять людей на категории и придешь к выводу, что у каждого есть возможность чего-то добиться?
– Ничего подобного! Я не разделяю людей на категории.
Николас двинулся к ней и, прежде чем она смогла ускользнуть в дальнюю часть комнаты, подошел вплотную – слишком близко, чтобы она могла чувствовать себя в безопасности.
– Ты, – сказал он, запуская пальцы в ее длинные непокорные кудри и поворачивая лицом к себе, – самая упрямая спорщица из всех женщин, которых я встречал в своей жизни. А я встречал их немало.
Ли молча смотрела на его смуглое красивое лицо. Очень хотелось ответить какой-нибудь колкостью – и в других обстоятельствах она непременно нашла бы нужные слова, – но сейчас почему-то пересохло во рту и ничего не приходило на ум.
На мгновение у нее закружилась голова, но она тут же взяла себя в руки.
– Ну вот еще! Меня совсем не интересует количество женщин в твоей жизни!
Сердце почему-то бешено заколотилось, а ладони покрылись холодной влагой, так что пришлось плотно прижать их к бокам. И захотелось побыстрее ускользнуть от этого человека. Он ее подавлял.
За дверью послышались чьи-то шаги, и через секунду вошел Фредди. Николас быстро отпустил девушку, и миг смятения миновал. Ли нагнулась над своими чемоданами и начала выгружать их содержимое на кровать, без умолку болтая с Фредди, чтобы замять неприятную сцену. Брат сообщил, что уже распаковал свои чемоданы и устроился. Сие означало, что он побросал всю одежду в первые попавшиеся ящики и шкафы и теперь горел желанием отправиться в город. Он уже упросил Николаев взять его на знаменитую Пикадилли и прокатиться с ним в метро, о котором много слышал. Ли не могла не усмехнуться, вообразив Николаев, который давится вместе с ее радостно озирающимся братом в переполненном вагоне метро.
– Николас,
Эта мысль, очевидно, не приходила в голову Фредди.
– Подумаешь! – воскликнул он. – Неужели ты не можешь взять выходной?
– Фредди!
– Все в порядке, Фредди, – засмеялся Николас. – Я уже взял выходной. Благодаря этому вы оба сможете поближе познакомиться с Лондоном, и чем скорее, тем лучше.
Фредди вылетел из комнаты, как восторженный щенок. Его бурная энергия истощала Ли. После ухода парня Николас повернулся к ней.
– Не хочешь поделиться со мной, что тебя так рассмешило?
– Рассмешило?
– Да, ведь ты улыбалась чему-то минуту назад. Ли откинула прядь волос со лба и любезно сказала:
– Пожалуй, поделюсь. Улыбалась я потому, что вообразила тебя в вагоне метро, стиснутого со всех сторон чужими локтями и сумками, как сардина в консервной банке.
– Ну что ж, – с готовностью согласился Николас, – я тоже позабавлюсь, видя тебя в метро стиснутую теми же локтями и стенающую о своем прекрасном, тихом Йоркшире.
– В таком случае будет лучше, если я не поеду с вами, не так ли? – колко отпарировала она. – Тогда ты лишишься удобного случая посмеяться надо мной.
Как только Николас вышел из комнаты, она приготовила себе горячую ванну и с огромным наслаждением погрузилась в душистую мыльную пену.
За последние две недели у нее было очень мало времени, чтобы подумать о себе, и теперь, в тиши этой ванной комнаты, она впервые осознала случившуюся с ней перемену. Это было невероятно. Вырванная из своего родного провинциального городка, она перенеслась в Лондон, и не просто в Лондон, а в лондонское фешенебельное общество, поскольку уже ясно было, что именно к нему принадлежал Николас.
Она чувствовала себя Золушкой на балу, но только Золушкой поневоле, без кареты и роскошного бального платья. Одета она была просто и так же просто говорила и вела себя в мире, где все, без сомнения, владели другим, более утонченным и полным намеков языком. Она еще не успела встретиться ни с кем из его друзей, но уже не ждала от предстоящих знакомств ничего хорошего.
Хотелось бы знать, похожи ли они на Николаса. Мужчины, должно быть, все высокие и галантные, а женщины – искушенные, умеющие держать себя в обществе.
Ей было трудно представить себе кого-то еще, похожего на него, но это, должно быть, просто потому, что она еще никогда не бывала в свете.
Тревожная мысль вдруг пронизала ее: а не смешна ли одежда, которую она привезла с собой? Ситцевые платья в цветочек, босоножки и джинсы, может, и хороши для ее родного поселка, но как они будут смотреться здесь? Пытаясь отделаться от тревоги, Ли передернула плечами и пришла к выводу, что люди должны принимать ее такой, какова она есть. Сама же она, разумеется, не станет терять из-за этого сон.