Солнце
Шрифт:
— Я бы хотел поговорить с вашим лидером, — сказал он.
Он говорил по-английски, сохраняя официально вежливый тон.
Пока он говорил и после этого, его серые глаза не отрывались от лиц в ложе. Он не разжимал хватки на рукоятке тяжёлого меча. Выражение его лица оставалось спокойным, но суровым.
— Я Балидор из Адипана, — сказал он после паузы, во время которой никто не вышел вперёд и не сказал ни слова. — У меня есть послание для того, кто возглавляет эту банду убийц, истязателей, еретиков и поработителей, которая в нынешнее время засела
Глава 37. Ультиматумы и запросы
Когда он договорил, молчание сгустилось.
Такое чувство, будто все в Колизее задержали дыхание.
Затем я готова была поклясться, что услышала смещение одежды, костей, мышц и кожи, когда все головы повернулись, а взгляды метнулись к той ложе из тёмного дерева и песчаника, а также к сидящим там монахам, чтобы увидеть, как ответят лидеры Миферов.
Мой взгляд тоже устремился туда.
Используя виртуальный бинокль, я сканировала каждое лицо в той ложе.
Моё сердце уже гулко стучало в груди, дыхание учащалось.
Я знала, что отчасти это реакция на свет Касс, паникующей рядом со мной, но по большей части это чисто из-за того, что наши с ней мужья, видимо, вычеркнули изначальный план, а мы понятия не имели, чем они его заменили.
Изначально Балидор, Ревик, Иллег, Стэнли и Далай должны были проникнуть на нижние уровни, устранить достаточно охранников, чтобы расчистить дорогу, и прийти за Списочниками, как только Миферы приготовятся начать казнь. Идея сводилась к тому, чтобы дождаться повода для открытия клеток и быстро вытащить их… и они сделали бы это, пока мы с Касс отвлекали всех телекинетическим световым шоу.
Ревик и его команда должны были вывести пленников через двери-люки. Ревик взял бы на себя наступление, тогда как Балидор занялся бы обороной, отчасти используя свой свет, чтобы контролировать крупных животных и с их помощью отогнать человеческих охранников.
Касс, Холо, Фигран и я выбрались бы с бегущей толпой.
Мы назначили точку встречи в заброшенном доме недалеко отсюда.
План был отнюдь не безупречным, но мы решили придерживаться принципа простоты.
Наше единственное преимущество сводилось к фактору неожиданности, поскольку они меньше всего ожидали, что мы явимся сюда, ведь это такая безрассудная выходка.
Я куда сильнее беспокоилась о том, как вытащить нас всех из города.
По рации мы слышали много переговоров о городских воротах и о том, как много ресурсов Миферы направили на их охрану, предположительно чтобы удержать нас внутри. Последние сообщения от Данте описывали ОБЭ-поля, видящих-разведчиков, человеческих солдат, вооружённые флаеры, поля сдерживания видящих, в которых телекинез мог не работать, минные поля, которые могли активироваться
По этой же причине мы решили прибегнуть к относительно незамысловатому плану по освобождению Списочников. Вместо армейского подхода мы решили полагаться на отвлечение, перенаправление, фактор неожиданности. Мы решили, что не сможем устранить лидеров Миферов; мы знали, что у них имеется подстраховка от телекинеза.
В то же время нам пришлось бы спровоцировать некоторую конфронтацию просто из-за того, где держали Списочников. Но идея сводилась к быстрой атаке — одна нога здесь, другая там.
Что бы ни делал Балидор в данный момент, это определённо не было быстрой атакой.
Это не был фактор неожиданности. Это противоположность неожиданности. Конфронтация с лидерами Миферов, предупреждение о том, что мы здесь, в Колизее, информирование прямым текстом, что Ревик возглавляет наши силы… всё это не вязалось с нашим изначальным планом.
Это была практически полная противоположность нашего плана.
В императорской ложе зародилось движение, и я повернулась.
Мой разум включился в работу, глаза сфокусировались, и я осознала, что какая-то часть моего света искала Ревика верхними фрагментами моего aleimi.
Я резко перевела взгляд в сторону императорской ложи.
С центрального места в переднем ряду встал монах с тёмными кудрявыми волосами. Он сделал несколько шагов вперёд, чтобы его тело оказалось на освещённом солнцем участке за пределами крыши ложи. Он посмотрел на Балидора, сцепив руки поверх чёрного одеяния. Два видящих с кровавыми ошейниками молча встали по обе стороны от него, оставаясь в тени.
Моей первой мыслью было то, что он молод.
Ну то есть, не так уж молод, но и не настолько стар, как большинство людей в той ложе. Учитывая седые и лысые головы монахов позади него, которые все выглядели лет на шестьдесят-семьдесят, а то и старше, его относительная молодость бросалась в глаза. Если этот мужчина был человеком, он едва ли был старше сорока с чем-то лет.
Если бы меня попросили угадать, я бы сказала, что ему где-то сорок четыре или сорок пять лет.
Его телосложение также отличало его от других монахов.
Его коллеги относились либо к одному, либо к другому концу спектра — либо тощие как скелеты, либо мягкие, округлые и с двойными подбородками, отчего их тела в монашеских робах словно растекались по плюшевым креслам.
Мужчина впереди обладал телосложением тяжелоатлета.
Широкая как бочка грудь определяла очертания его монашеской робы. У него были широкие плечи, тёмно-карие глаза, полные губы, узкая талия под тканым монашеским пояском. Мускулистые волосатые кисти руки и предплечья выглядывали из рукавов. Он не носил украшений, даже чёток.