Солнцевы сыны
Шрифт:
– Вот мы и приехали, – произнес Игорь, осаживая лошадь, – Ну, то есть, ты приехал. Моя хата двумя дальше, – он достал из кузова торбу мальчишки и протянул ему; но тут, то ли смутили его тоскливые глаза ребенка, то ли само по себе что-то проснулось в его груди; но Игорь, тем не менее, взвалил торбу к себе на плечи и вымолвил:
– Ладно уж, пойдем, доведу тебя.
Они слезли с козел и дошли до незапертых ворот во двор. Весь он напрочь зарос сорняками с аршин высотой. И если бы не едва заметная тропинка, ведущая до крыльца, то можно было бы подумать, что тут и вовсе никто не живет.
– Марина! – крикнул Игорь и прислушался – тишина, – Марина! – крикнул он
– Иду, иду! – послышалось из сеней. Вскоре кто-то подошел к двери и раздался тот же голос, – Кто там?
– Это Игорь, – он посмотрел на мальчика и добавил, – и компания. Отворяй скорее!
– Что еще за… – щеколда скрипнула и на пороге, наконец, показалась женщина, – …компания, – договорила она, уставившись на мальчонку.
Наступила короткая пауза, которую Деян перевел на то, чтобы изучить наружность хозяйки. Женщине этой было не меньше тридцати, но и, наверняка, не больше сорока лет. Прошли те годы, когда она могла называться стройной, отсюда следует звать ее тощей. Простое холщовое платье сидело на ней, как на скелете, и пошито было без всякого вкуса и абы как. Открытые волосы ее были темными редкими и нездоровыми, как и все лицо. Глаза ее, совершенно невыразительные, смотрели с каким-то презрением или даже страхом. Но это в обычное время. В описываемый же момент, женщина была сильно заспанна, и глаза ее не выражали ничего кроме уныния и хронической усталости. Менее значимые элементы лица, такие как щеки и губы были типичными для человека, который редко или плохо питается. В целом можно сказать, что когда-то эта женщина могла носить на себе признаки красоты, но теперь, больше не от возраста, а, скорее, от образа жизни она создавала впечатление исключительно отталкивающее. Эту догадку, например, подтверждало лицо Игоря, который глядел на нее, как на умирающую лошадь, которой единственно как можно было помочь, это добить ее. Но, справедливости ради, Игорь тут стоял не один. Рядом с ним был мальчишка и тоже глядел в лицо женщине. И он-то, как раз, никакого отвращения не испытывал, напротив, в каждой ее черте он узнавал лик своей матери, о которой невыносимо скучал. Неожиданно он почувствовал, как что-то влажное прокатилось по его щеке. Он вдруг, совершенно не контролируя себя, сорвался с места и, вцепившись женщине в платье, крепко прижался к ней всем телом.
– Это что? – воскликнула она и чуть не потеряла равновесие.
– Это не что, а кто, – засмеялся Игорь, – Племяш твой, поди, а там – кто знает. Ладно, – заключил он, – я свое дело сделал, а вы уж разберетесь как-нибудь. Вот его пожитки, – он поставил торбу Деяна на землю и добавил, – я пошел.
– Подожди Игорь, ты что мне делать прикажешь? – спросила женщина, когда с нее сошла оторопь. Игорь, который к тому времени был уже у калитки, лишь махнул ей рукой, не оборачиваясь, и продолжил свой путь, – Да отцепись ты от меня! – Марина с силой вырвала свое платье из хватки Деяна и зашла обратно в дом, оставив мальчика во дворе одного.
Паренек растерянно осмотрелся по сторонам, затем сел на траву и задумался. Он думал долго и о разном: о конях, доме, Игоре, маме, траве. За этими мыслями солнце закатилось за горизонт и наступили сумерки. Стало холодать. Неожиданно двери распахнулись и из них снова вышла хозяйка дома, неся в руках деревянный тазик с водой. Она не сразу разглядела Деяна в темноте, и дернулась от неожиданности.
– Ух, ну тебя! – воскликнула Марина, круто обходя его и скрываясь за домом.
Вскоре она вернулась уже с пустым тазом, и, застав мальчонку на том же месте, небрежно бросила, –
Наступила ночь. Показались звезды и месяц. Стало слишком холодно и Деян полез в торбу за какой-то тряпкой, прежнее назначение которой, из-за ее ветхости, сложно было угадать. Он обернул ею голову и плечи и пересел с травы на свою сумку. На приоткрытых ставнях окон играл красный свет, истекающий изнутри дома. Дверь снова отворилась. Оттуда, не спеша, высунулась Марина с махровым платком на голове и оглядела крыльцо.
– Б-р-р, какой холод. Ты чего там уселся, бестолочь, замерзнуть хочешь? В дом быстро!
Деян несказанно обрадовался этому приглашению. И не от того, что ему предложили теплый кров. Предложи его кто другой, ему это было бы немногим лучше, чем ночевать в каком-нибудь сарае в стогу сена, как это и доводилось прежде. Для него главным было услышать это от нее. Ведь это означало, что он, наконец, выполнил поручение своей мамы.
Быстро собравшись, мальчик вошел в жилище. Дробя пятками мусор на полу, Деян осторожно миновал сени, заваленные разным хламом, и достиг горницы, из которой лился теплый свет. Женщина сидела на лавке и грела руки у огня. Она услышала, как Деян вошел и пробормотала:
– Коли голодный, так на столе щи стоят. Миски в коробе под лавкой, ложки там же. Обслуживай себя сам.
Деян сделал все в точности, как ему было сказано и уселся за стол. Щи оказались холодными и невкусными, но он все же уплел всю миску до конца. Хотелось еще, но мальчик, тем не менее, отложил ложку, и замер в некотором ожидании.
– Ну, чего? – раздраженно спросила тетка.
– Спасибо. – произнес Деян сипло, но отчетливо.
– Ха, – усмехнулась она, – воспитанный значит. Ну поглядим. Подь-ка сюда.
Деян подошел к печи.
– Да садись ты, не покусаю, – когда Деян сел, она внимательно оглядела его лицо, затем покачала головой и произнесла. – Неужто правда племянник? Как звать-то тебя?
– Деяном.
– Угу. Марфа назвала, сразу видно, – она тяжело вздохнула, как бы предвещая следующий вопрос, – Что сталось-то с ней?
Деян не был готов к такому. Вернее, первой его мыслью было ответить, что мама осталась дома, и послала к вам, но в его голове быстро прокрутились все события с того самого момента, как он видел мать в последний раз, и он непроизвольно вымолвил:
– Померла.
– Ах вон оно как, – произнесла тетка скорбно, – А я-то думала, первая на тот свет уйду. Вот оно что значит – судьба. Да ты что? – она резко отвлеклась от своих мыслей и толкнула Деяна в плечо, – Плачешь что ли?
Деян хотел помотать головой, но у него не вышло от того, что его лицо было закрыто руками, а плечи сильно содрогались.
– Фу, ты! – женщина вскочила и прошлась вдоль горницы до кадки, чтобы набрать воды, – И без того холодно, он еще сырость разводит. На вот, – она сунула ему кружку под нос и скомандовала, – Пей и прекрати рыдать, а то пойдешь во двор ночевать!
Деян не боялся наказания, но не хотел расстраивать тетю, потому его сдавленные рыдания вскоре прекратились, и он смиренно замер на лавке, красный и опухший от слез. Марина оценила его покорность и спросила уже мягко:
– Что у вас произошло?
Деян поведал ей, как мог, все, что знал. О чуме, родителях, своем путешествии. Тетка слушала внимательно и вдумчиво, но не проявляя видимых эмоций, точно судьба племянника ее нисколько не волновала. Сложно судить было ли это на самом деле так. Но когда Деян закончил свой обрывистый рассказ, она встала и произнесла, – Поздно уже, пора спать. Ты можешь лечь на печи.