Солнечная буря

Кларк Артур Чарльз

— Вы ведете себя так, будто вам есть чего стыдиться.

Бад ответил:

— Наверное, есть, Шиобэн. Похоже, все не так беспросветно, как нам казалось. Вопрос о давлении солнечного света и позиционировании щита… Один из нас предложил решение. И мы думаем над этим предложением.

— Кто? — Шиобэн пристально посмотрела на Роуз. — Роуз. Уж конечно, не вы.

Роуз искренне смутилась.

— Да ведь мы об этом уже раньше говорили. Вспомните — когда я что-то сказала насчет отсутствия проблем, если бы можно было пропустить солнечный свет прямо через щит. Это заставило меня задуматься. Есть, есть способ, как сделать наш щит прозрачным. Мы не будем отражать

солнечный свет. Мы будем его отклонять.

Поступило предложение сделать щит прозрачным, но одну его сторону покрыть параллельными рядами маленьких стеклянных призм.

— Ага, — задумчиво произнесла Шиобэн. — И тогда каждый солнечный лучик будет отклонен в сторону. Мы будем сооружать не зеркало, а линзу. Огромную линзу Френеля*. [17]

Громадная, абсолютно прозрачная линза, способная совсем немного отклонить лучи Солнца — всего на градус, а то и меньше. Но этого хватит, чтобы спасти Землю от удара солнечной бури. А линза при этом примет на себя лишь крошечную долю того фотонного давления, которое пришлось бы на абсолютно отражающую поверхность зеркала.

17

Френель, Огюстен Жан (Fresnel, Augustin-Jean) (1788–1827), французский физик, один из создателей волновой теории света, автор работы по физической оптике. Изобрел ряд интерференционных приборов (зеркала Френеля, биопризма Френеля, линза Френеля). (Прим. ред.)

Роуз сказала:

— Отметим, что в данном случае нагрузка на промышленность не более серьезная, чем в случае с предыдущей конструкцией. А вот общая масса может оказаться намного меньше.

— Следовательно, мы вернулись в область осуществимых конструкторских решений? — уточнила Шиобэн.

— Угу, — просиял Бад. — Здорово!

Шиобэн снова обвела взглядом лица своих соратников. Теперь в их глазах она видела нетерпение и, пожалуй, даже жажду деятельности. Им всем нестерпимо хотелось возвратиться к своим сотрудникам и начать опробовать эту новую идею.

«Отличная команда, — с гордостью подумала Шиобэн. — Самая лучшая, какая только может быть».

Им можно было доверить новую идею, а потом останется только с волнением ждать, пока все научные выкладки будут полностью интегрированы в конструкцию и программу строительства… А к этому времени запросто может появиться какое-то новое препятствие, и тогда они снова соберутся здесь.

— Прежде чем мы разойдемся, — сказала Шиобэн, — я хочу сообщить вам еще одну приятную новость. Вполне возможно, что у меня есть решение проблемы производства нанотехники.

Все, как по команде, широко раскрыли глаза. Она улыбнулась.

— С этим повременим немного. Как только идея станет чуть более весомой, я сообщу вам подробности электронной почтой. Всем спасибо. Совещание окончено.

Дисплеи, один за другим, мигнули и погасли.

— Ну, вы даете, — ухмыльнулся Тоби.

— Надо обязательно их недокармливать.

— А насчет смарт-скина — это вы серьезно?

— Нужно будет еще хорошенько проработать эту идею, но, думаю, да — серьезно.

— Знаете, — сказал Тоби, — в математическом смысле «эль один» — это поворотная точка. Точка, где кривизна изменяет направление снизу доверху. Вот почему она является точкой равновесия.

— Я это знаю… А, поняла. Вы намекаете, что сегодня мы миновали поворотную точку в деле осуществления проекта?

— А

вы как думаете?

— Я думаю, что заголовки надо оставить газетчикам. Ладно. Что там у нас дальше по плану?

23

Хитроу

В марте две тысячи сорокового года — после того как наступило и прошло еще одно унылое Рождество, а до дня солнечной бури осталось чуть больше двух лет, — Мириам Грек решила лично посетить место сооружения щита. Это означало для нее первый в жизни полет в космос.

Водитель вез ее в аэропорт Хитроу от здания «евроиглы», и она чувствовала себя немного виноватой и одновременно взволнованной, как ребенок, прогуливающий школу. Но ей так нужен был отпуск.

«Все так считают — и мои друзья, и враги», — невесело подумала Мириам.

Пригород Лондона Хитроу уже сто лет служил аэропортом, а теперь стал и космопортом. Освещенный неярким солнцем космоплан, стоящий в начале длинной взлетной полосы, снабженной сверхпрочным покрытием, выглядел как-то особенно красиво.

«Боудикка» представляла собой тонкий заостренный цилиндр шестьдесят метров длиной. На носу и хвосте располагались пугающе маленькие стабилизаторы, и даже главные крылья представляли собой короткие, сильно скошенные назад дельта-плоскости. На концах крыльев были установлены объемистые асимметричные капсулы, внутри которых находились основные ракетные двигатели — вернее, они начинали работать как ракеты в космическом вакууме, а в атмосфере Земли действовали как обычные реактивные моторы. Наружная поверхность космоплана была покрыта тускло-белой керамической оболочкой, под которой лежала блестящая черная обшивка — защита от разогрева при обратном входе в плотные слои атмосферы. Эта обшивка была изготовлена из вещества, являвшегося отдаленным потомком термальных плиток, когда-то создававших столько сложностей для достопочтенных космических шаттлов.

Несмотря на машины наземного обеспечения, облепившие космоплан, невзирая на тучи пара, вырывающиеся из цистерн, наполненных криогенным топливом, этот космический корабль и вправду выглядел так, словно принадлежал к другому миру, а на Земле оказался вследствие случайной посадки. Но это был корабль-трудяга, ветеран космоса. Его блестящая наружная обшивка была испещрена раструбами дюз контроля высоты, вокруг которых поверхность была исцарапана и вспучена. Многократные прохождения через плотные слои атмосферы оставили темные следы нагара.

Этим космопланом гордилась Великобритания. На одном борту красовался звездный круг Евразийского союза, на другом развевалось анимационное изображение Юнион-Джека, а на крыльях и на корме были изображены знаменитые концентрические кружки королевских ВВС — как напоминание о том, что эта величавая космическая птица может быть призвана и на военную службу.

Конструкция космоплана уходила корнями в восьмидесятые годы двадцатого века, в первопроходческие исследования таких фирм, как «Бритиш аэроспейс» и «Роллс-ройс». Тогда на бумаге были разработаны «пташки» с такими именами, как «Хотол» и «Скайлон». Но эти исследования оказались отложены до двадцатых годов следующего столетия, когда появилось новое поколение технологий производства материалов и конструкций двигателей. Новый рывок в космос — и в результате флотилия космопланов многоразового использования стала выгодна с коммерческой точки зрения. А когда космопланы действительно начали летать, британцы стали невероятно гордиться своими современными красивыми игрушками.