Солнечная девушка
Шрифт:
Может, потому, что он готовил ей обед? Ужасно соблазнительно, когда шеф-повар мужчина готовил ей обед. Нет, тут что-то другое, явно большее. Оно постепенно заползало к ней в душу.
Ей вспомнилось, как резко он вскочил, когда она поцеловала его в щеку. Как начинал дергаться уголок рта, когда он нервничал. Тот немного изумленный взгляд, которым он смотрел на нее, будто не веря собственным глазам. И то, как слушал ее, будто не веря собственным ушам. И то, как уступал ей, хотя она видела, что ему не хотелось. Как это странно. Ей нравилось, что он уступал, хотя, возможно, ему
Теперь, когда Солнышко почувствовала его влечение, оно действовало на нее, как пламя на мотылька. Даже не мотылька. Скорее летучей мыши, ударившейся о провода в квартале от своего гнезда. Она почувствовала это еще с утра, когда подскочила, как от удара током.
Бедная мышь. Летела себе вперед, думая, что держит все под контролем, пока не наткнулась на что-то сильнее нее. Шмяк! И все. Бедная мышь. И бедная она, если позволит себе подойти к Лео слишком близко. Потому что чувствовала: дай ему волю, и он ее сожжет. Нет, она ему не позволит. Она никогда не подходила слишком близко. Ее главное правило – четыре свидания и гуд-бай. Спасительное правило. Лео удалось немного отодвинуться, но Солнышко тут же это исправила.
– Обычная лапша феттучини с цукини, сыром фета и ветчиной прошутто, – беспомощно пробормотал он и отодвинулся, совсем чуть-чуть.
Солнышко немедленно восполнила этот пробел. Бедный Лео, тебе действительно стоит сдаться! Он предпринял очередную попытку увеличить расстояние между ними.
– Мы поджарим чеснок, натрем цукини и лимонную цедру, добавим все это в пасту с небольшим количеством петрушки, мяты и масла. А под конец добавим фету и прошутто, сбрызнем лимонным соком, посолим и поперчим.
«Он держится храбро».
– Это… – Лео откашлялся, – свежая паста из «Ку Брассери». Я думал приготовить ее здесь, но для пожирателя лапши-двухминутки это слишком. – Он шевельнул уголками рта, скорее намекая на улыбку, чем улыбаясь. – «Держись парень!» – напомнил он себе.
Солнышко смотрела, как Лео ловкими привычными движениями натирает цукини. На большом пальце левой руки она увидела длинный шрам, на запястье – что-то похожее на след от ожога. Заметила и другие раны. Боже, как ей хотелось оказаться в этих уверенных, умелых израненных руках. Ощутить их прикосновение. Везде. Это желание буквально душило.
Солнышко завороженно следила, как он, отодвинув в сторону цукини, стал натирать лимон. Затем принялся рвать травы своими красивыми пальцами. И все это время он говорил. Его голос звучал немного хрипло.
– …тонкими полосками.
Хм. Она понятия не имела, с чего начиналось это предложение.
Лео развернул плоский сверток. Внутри лежали тонкие, как бумага, кусочки прошутто.
– Видишь?
– Конечно. – Она взяла нож, полагая, что должна их нарезать.
– Нет.
Боже,
– Их надо порвать, вот так. – Он показал. Снова откашлялся. – Пока ты это делаешь, я найду сыр.
Солнышко принялась что-то напевать. Разрази его гром, это была жалкая попытка воспроизвести коронную песню Натали. Лео начал давить чеснок плоской стороной ножа с таким рвением, будто от этого зависела его жизнь.
Она продолжала рвать прошутто. И напевать. Ради бога, неужели у нее такое же нездоровое пристрастие к этим гадким любовным песенкам, как у Натали? Которая не будет выступать на свадьбе его брата! Однажды, когда та спела череду этих ужасных песен, на него напал такой приступ смеха, что из носа пошла кровь. Вечер закончился нехорошо.
– Готово. Что мне делать дальше? – Солнышко с гордостью смотрела на кусочки ветчины. Лео вздрогнул. Ох уж это проклятущее воодушевление, казалось, сочащееся из каждой поры.
– Салат. Он будет простой. Помой эти листья.
Она сунула под кран листья латука, и ее сияние померкло.
– В чем дело?
– Салат, он слишком… вегетарианский.
У нее был такой расстроенный вид, что Лео чуть не рассмеялся. Но снова сдержался.
– Это только часть блюда. В пасте будет мясо, помнишь? Я кое-что придумал. Добавлю туда лосось и сделаю совсем не диетический соус. Хорошо?
– О’кей, только лосося больше, а салата меньше.
– Я же делаю это для тебя? Да? – Лео улыбнулся. – Помолчи и попробуй нарезать помидоры на четыре части. Аккуратно, они маленькие.
Буркнув в адрес помидор что-то нелестное, Солнышко взялась за нож.
– Не кружочками, а на четыре части. Она снова взмахнула ножом.
– И не раздави их, ради бога.
С отчаянным возгласом Солнышко сделала очередную попытку. Лео повернулся к ней спиной и занялся лососем. Она принялась напевать песню про то, как любовь хватает тебя за задницу, ему стало смешно до боли. Посреди песни и она не выдержала, рассмеялась:
– О-ох. Эта песня просто ужасна, слишком ужасна.
Черт, как же ему хотелось схватить ее и поцеловать. Вместо этого он строгим голосом велел ей обрезать и положить в салат хрустящую зеленую фасоль. Поставив воду для лапши, он повернулся к ней:
– Теперь мы, – он замолчал и торопливо отвел глаза, – нарежем ломтиками лосось и выложим его сверху, я научу тебя делать соус.
Лео взял лимон, мед, сахар, семена горчицы, черный перец и оливковое масло. Солнышко с большим вниманием осмотрела ингредиенты.
– Я должна выдавить лимонный сок, так?
– Да. Возьми ложку.
– Какого размера?
Чувствуя, что в уголке рта начинается тик, он выдвинул ящик и достал ложку.
– Вот.
– О! Что еще?
Все! Он больше не мог.
– Отойди. Я сам все сделаю. В холодильнике вино. Мне понадобится стакан вина. Надеюсь, налить сможешь? А потом уйди на другую сторону стола, сядь на стул и смотри. Ты уже сбила меня с ритма, и все идет кувырком.
– По-моему, ты слишком строг ко мне.