Солнечная кошка
Шрифт:
Кошки щурились с веранды, но на солнце выходить не торопились — было слишком жарко.
Стас взял меня за руку, вот так просто, словно мы всегда так гуляем, и повел по песочным дорожкам в заросли уже отцветших яблонь и вишен. Мы миновали беседку, в которой снимали ролики, и я напомнила себе, что надо написать Пашке и пригласить на вечеринку. Нырнули под сплетение кустов сирени и вышли на полянку с качелями.
Я тут же устроилась на диванчике, слишком широком для меня одной и слишком узком для двоих. Стас понял намек и качнул его, качнул сильнее, выше. Ветер
Совсем не думать.
Жаль, что вечного двигателя не бывает, и однажды они все-таки останавливаются, возвращая тебя на землю чуточку более взъерошенной, чем забирали.
— Ярина… — позвал Стас. — Ты решила что-то?
— Нет… — прознесла я одними губами и качнула головой на случай, если он не услышал. — Не могу.
— Если хочешь, поедем сейчас к хорошему врачу, проконсультируемся, посмотрим, что там появилось со времен моей молодости новенькое.
Он едва втиснулся рядом со мной. Пришлось даже обняться, чтобы поместиться вдвоем. Вот зачем нужны такие диванчики — слишком широкие для одного и слишком маленькие для двоих.
— Нет… — снова качнула головой. — Не хочу. Боюсь.
Я смотрела в землю.
— Ладно, — спокойно сказал Стас. — Если передумаешь, сразу говори.
Но это был не тот случай, когда решение можно откладывать бесконечно.
— Стас. А что, если я… Если он…
Какую только ерунду не молол мой язык за всю мою недолгую жизнь!
Но как только всплывала эта тема, как я становилась чудовищно косноязычна. Просто не могла произнести некоторые слова. Словно от этого они станут реальностью.
Стас помог мне:
— Если ты беременна и захочешь оставить ребенка?
— Да.
Стоило представить себе это: сначала девять месяцев с токсикозом, растущим животом, пинками изнутри — а ведь придется завязать с кофе, едой раз в день и нервной работой. Высыпаться, отдыхать, есть витаминчики.
Потом бессонные ночи, работа только дома, куча денег на коляски-одежду-памперсы.
Где? Где я все это буду делать? В съемной комнате на окраине? В однокомнатной квартире с родителями?
Сразу стало понятно, что выбора у меня на самом деле нет. Могла бы и не забивать Стасу голову этой ерундой и соглашаться на врача, пока еще можно обойтись малой кровью.
Но Стас меня удивил.
Даже не просто удивил.
Он меня шокировал.
Он сжал мои плечи, притягивая к себе ближе.
Коснулся губами виска.
И сказал:
— Если захочешь оставить ребенка, живи здесь, со мной.
60. Солнечный удар
Что?
Мой рот приоткрылся сам собой.
Что он сказал?!
Я смотрела в его глаза и не понимала:
— Что происходит?
— А ты не догадываешься?
В дымном взгляде
— Нет.
Я надеялась, что он объяснит.
Скажет это другими словами.
Ведь не могла же я всерьез услышать, что он предлагает мне жить с ним?
Человек, который не встречается с женщинами больше одного-двух раз.
И не приводит их в этот дом.
Считает себя мудаком и не собирается больше никому «портить жизнь».
Мне точно послышалось.
Или я все неправильно понимаю.
Но вместо разъяснений Стас вдруг перескочил на другую тему:
— Самое сложное было — своими руками подталкивать тебя к нему. Представляешь, каково это? Но какой у меня был выбор? Отказаться выполнять твое третье желание и уйти. Или согласиться — и отдать тебя другому.
Или это продолжение?
Я уже ничего не знала.
— Просто очень хотел, чтобы ты улыбалась. Ты очень красиво улыбаешься. Даже если не мне. Ты так засияла, когда он позвонил с утра, как не сияла, даже теряя сознание от оргазма в моих руках. Что еще оставалось делать?
Голос его был задумчивым и тихим, что совсем-совсем не сочеталось с тем, как бешено, агонизирующе стучало его сердце о грудную клетку, так что этот гулкий ритм отдавался и в моей коже.
— Зачем? Зачем это тебе?
— Ты мне нужна.
— Я?
Я зажмурилась. Я сплю? Правда? Сплю?
У меня солнечный удар и галлюцинации?
— Ты. В это так сложно поверить, Солнечная Кошка? — его пальцы прошлись по моим волосам, коснулись щеки. Он провел костяшками по скуле, стирая невидимые слезы. — В то, что такая яркая, талантливая, светлая девушка может быть нужна? Такая страстная?.. Действительно, очень странно…
Он ерничал, но темный взгляд был серьезен.
— Такая страстная нужна, но только если я беременна? — уточнила я. — И правда странно.
— Дурочка… — его губы были слишком близко, чтобы увидеть на них улыбку, но в голосе она была. — Ты нужна любая. Оставайся навсегда.
Ошеломленная происходящим, я даже не сразу ответила на его поцелуй. Растерянно приоткрыла рот, впуская настойчивый язык, позволяя ему сплетаться с моим, отступать, сдаваться и атаковать снова.
Я все хотела еще что-то спросить или уточнить, но каждый раз, как набирала воздуха в легкие, очередной поцелуй сбивал меня. Неудивительно, что мое дыхание сбивалось. Может быть, скользящая по спине ладонь тут вовсе была ни при чем. Почему только Стас тоже тяжело дышал? Я-то ему высказаться не мешала.
На тесных качелях окончательно стало неудобно целоваться, вжимаясь друг в друга, но Стас решил эту проблему как всегда — оригинально и кардинально. Он подхватил меня под бедра, развернул и усадил на себя сверху.
— Стас… — я шептала ему практически в губы, потому что голос куда-то пропал. — Стас, постой… Твоя жена…
— Что опять с моей — бывшей! — женой? — вздохнул он, лаская мои губы нежными касаниями своих губ.
— Она была беременна. Вы объявляли. Что случилось с ребенком? Поэтому ты готов взять… — я сглотнула. — …моего? Чужого?