Солнечная лотерея (сборник)

Дик Филип Киндред

Он замолчал и уставился на стакан.

Рита оторвала полоску от спичечного коробка и сожгла в пламени свечи.

– Что вы теперь чувствуете? – спросила она.

– Почти то же самое.

– Вы не удовлетворены?

– Я так далек от удовлетворения, как только можно.

– Почему?

– На самом деле я ничего и не сделал. Я считал, что вся причина в Холмах, но Вейкман оказался прав. Это не Холмы, а все наше общество. Вонь повсюду. Уход с Холмов ни мне, ни кому–то другому не поможет. – Он со злостью отодвинул стакан. – Я просто могу зажать нос и притвориться, что

ничего такого и нет. Но этого недостаточно. С этим надо что–то делать. Все эти яркие погремушки надо отбросить. Все прогнило, разваливается… вот–вот вся система рухнет прямо нам на головы. Но на этом месте должно вырасти что–то новое, должно быть построено что–то другое. Разрушить систему недостаточно. Я должен помочь построить новое. Оно должно быть другим для всех. Я хочу создать что–то такое, что действительно изменит существующее положение вещей. Я должен изменить ситуацию.

– Может быть, вы и сможете.

Бентли попробовал заглянуть в будущее.

– Как? Разве у меня есть шанс? Я все такой же служащий. У меня связаны руки, я под присягой.

– Вы молоды. Мы оба молоды. Перед нами еще многие годы, за которые мы можем что–то сделать, что–то спланировать. – Рита подняла свой стакан. – Перед нами еще целая жизнь, чтобы изменить всю Вселенную.

Бентли улыбнулся:

– За это я, пожалуй, выпью. – Он взял стакан и с тонким звоном чокнулся с Ритой. – Но не очень много. – Улыбка медленно сползла с его лица. – Веррик все еще болтается здесь. Я подожду пить, пока он не уберется.

Рита прекратила жечь на свече бумажки.

– Что ему будет, если он вас убьет?

– Его расстреляют.

– А что случится, если он убьет моего дядю?

– Они отберут его правовую карточку. Он никогда не сможет стать верховным крупье.

– Он и так не станет верховным крупье, – спокойно сказала Рита.

– Что у вас на уме? – встрепенулся Бентли. – О чем вы думаете?

– Я не верю, что он уйдет с пустыми руками. Он не остановится на этом. – Рита подняла на него свои темные серьезные глаза. – Это еще не кончилось, Тед. Он кого–то убьет.

Бентли собрался было ответить, но в этот момент на стол легла чья–то тень. Нащупав в кармане холодную рукоятку пистолета, он поднял голову.

– Привет, – сказала Элеонора Стивенс. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Она спокойно села напротив них, сложив руки, с застывшей улыбкой манекена. Ее зеленые глаза сверкнули сначала на Бентли, потом на Риту. Ее темно–рыжие волосы блестели в полумраке бара; они были мягкие и тяжелые и падали на шею и голые плечи.

– Кто вы? – спросила Рита.

Зеленые глаза забегали. Элеонора наклонилась вперед и прикурила от свечи сигарету.

– Просто имя. Я уже не личность, правда, Тед?

– Ты бы лучше ушла отсюда, – сказал Бентли. – Не думаю, что Веррику понравится, если он заметит тебя с нами.

– Я не видела Веррика с того момента, как прибыла сюда. Разве что на расстоянии. Может быть, я уйду от него. Просто возьму и сбегу. Похоже, так нынче делают все.

– Будь поосторожней, – предупредил Бентли.

– Осторожней? Ты о чем? – Элеонора выпустила облако серого дыма, которое окутало Бентли

и Риту. – Я плохо понимаю, о чем ты, но ты прав. – Она, не отрываясь глядя на Риту, заговорила резким звонким голосом: – Веррик пытается принять решение. Он хочет убить тебя, Тед, но если это не удастся, то его удовлетворит Картрайт. Он сидит внизу в своем номере и пытается на что–то решиться. Он привык иметь под руками Мура, который все рассчитывал с математической точностью. Примем стоимость убийства Бентли за пятьдесят очков. Но в данном случае минус сто очков за то, что в результате он будет расстрелян сам. Примем стоимость убийства Картрайта за сорок, но в данном случае минус пятьдесят очков за потерю правовой карточки. В обоих случаях он теряет.

– Так оно и есть, – устало сказал Бентли. – Он теряет в обоих случаях.

– Но есть и другой выход, – задорно сказала Элеонора. – Я сама его придумала. – Она весело кивнула в сторону Риты. – Ты мог бы и сам об этом догадаться. Но я первая составила уравнение.

– Я что–то не очень понимаю, о чем вы говорите, – безразлично сказала Рита.

– А я понимаю, – сказал Бентли. – Берегись!

Элеонора уже принялась действовать. Она бесшумно, как кошка, вскочила на ноги, схватила со стола свечку в алюминиевом патроне и ткнула Рите прямо в лицо.

Бентли выбил у нее из рук свечу, та упала на пол и покатилась с металлическим звоном. Не говоря ни слова, Элеонора обогнула стол и ринулась к Рите О’Нейл. Рита сидела, беспомощно закрыв глаза руками. Ее черные волосы и кожа дымились, в душной атмосфере бара запахло паленым. Элеонора оторвала руки Риты от лица. Что–то сверкнуло между пальцами – острая шпилька, метнувшаяся к глазам Риты. Бентли оттащил Элеонору в сторону, та отчаянно размахивала руками, царапалась и пыталась укусить его, пока он не выпустил ее. Сверкая дикими зелеными глазами, она повернулась и бросилась прочь.

Бентли быстро повернулся к Рите О’Нейл.

– Со мной все в порядке, – сказала она сквозь стиснутые зубы. – Спасибо. Свеча – пустяк, а шпилькой она меня не достала. Лучше попробуйте поймать ее.

Со всех сторон к ней спешили люди. Элеонора уже выскользнула из бара в коридор. Из отсека «скорой помощи» выкатился макмиллановский робот–санитар и быстро направился к Рите. Он отстранил людей, в том числе и Бентли.

– Идите, – терпеливо сказала Рита, ее руки закрывали лицо, локти упирались в стол. – Вы знаете, куда она пошла. Постарайтесь остановить ее. Вы знаете, что он с ней сделает.

Бентли выскочил из бара. Коридор был пуст. Он побежал к лифту и через несколько секунд оказался на первом уровне курорта. Там стояло несколько человек. В конце коридора мелькнуло что–то зеленое и красное; он бросился туда. Повернул за угол – и замер как вкопанный.

Элеонора Стивенс стояла перед Ризом Верриком.

– Послушайте меня, – говорила она. – Вы что, не понимаете? Это единственный путь! – В ее голосе послышались визгливые панические нотки. – Риз, ради бога, поверьте мне. Возьмите меня обратно! Я прошу прощения. Больше такого не повторится. Я покинула вас, но больше этого никогда не будет! Ведь я пришла не с пустыми руками…