Солнечная принцесса
Шрифт:
Тогда она взяла в руки поводья и направила лошадь совсем в другую сторону, чем собирался ехать Оллавиэль.
Первые минут сорок она правила лошадью, пока они не добрались до какой-то поляны. На ней они почему-то задержались. Малышка все не решалась вывести на неё лошадь. Она просто сидел на лошади, и думала о чем-то своем. На лице у неё отразилась такая внутренняя борьба, что Оллавиэль не решался даже дышать в полную силу. Она боролась сама с собой, не зная, какое, решение принять. В таких случаях и взрослому не поможешь,
Да еще, какой ребенок!
Он взрослый эльф, блуждал по лесу четыре дня! А она за пятнадцать минут вывела его из непроходимой чащобы в более объезженные места!
Причем все эти пятнадцать минут он до последнего думал, что она знает дорогу и хотел намылить ей шею за то, что не показала её раньше. Но присмотревшись к ней, при более-менее нормальном освещении он ещё раз некрасиво выпучил глаза. Она ехала, полагаясь на чутье! Просто чувствовала, куда нужно свернуть, как правильно пройти…
И вот теперь, на поляне он нутром чувствовал, что происходит что-то важное, но не мог понять, что именно. Поэтому, старался не лезть и не мешать.
Спустя несколько долгих минут, которые показались ему вечностью, девочка приняла решение.
— Домой, — не по-детски твердым голосом велела она лошади и пустила её в галоп.
"Ей четыре года, четыре года…" — как мантру твердил себе светлый эльф.
Пока он так себя успокаивал (четыре часа к ряду), они выехали на проселочную дорогу, которую он узнал. Отсюда до его замка три-четыре часа пути.
Уставший ребенок вернул, наконец, ему поводья и. свернувшись калачиком, насколько это было возможно, уснул сладким сном.
. . .
Оллавиэль гнал лошадь во весь опор, но все равно его не покидало чувство безысходности.
Неужели он опоздал?
Не может быть! По его подсчетам только-только должны были начаться схватки. Или это связанно с ребенком, который так мирно сопит у него под боком?
Вряд ли. Кому могла помешать такая малышка? Сплошь кожа да кости. Это где же такое видано, что бы ребенок в четыре года выглядел так, словно ему едва ли есть три?! Нет, положительно, когда все успокоится, обязательно найдет её родителей и глянет этим нелюдям в глаза. Чем должен был провиниться ребенок, что бы его одного бросили в не проходимой чаще?!
Ему вспомнился взгляд, которым она одарила его в лесу и его невольно передернуло. Он подумал, каково это родителям каждый день смотреть в такие глаза. И решил, что это, конечно, ужасно, но все равно не повод, что бы бросить собственное дитя.
А может она просто потерялась и родители ищут её уже который месяц не находя себе места?
Оллавиэль поймал себя на мысли, что сейчас впервые задумался серьезно о своей невольной попутчице. Он ведь даже имени её не знает. Как он будет искать её родителей?
От раздумий его отвлекли башни родового замка, показавшиеся в дали. Он пустил коня скакать ещё быстрее и остановился уже у
Девочка почувствовала, что лошадь остановилась, и вылезла из-под плаща. Оглянувшись вокруг сонным любопытным личиком, она задала вопрос:
— Домой?
— Да, вот мы и дома, — сам не зная, почему так тепло ей улыбнулся эльф.
Девочка улыбнулась в ответ, и, будь он проклят, но в этот момент у неё в глазах что-то сверкнуло!
— Господин! Господин!
Слуги сбежались, как саранча на последний метр пшеничного поля! Каждый пытался ему что-то объяснить и в итоге получался полный бедлам.
Его маленькая спутница очень испугалась такого шума, и он чувствовал, как она дрожит всем телом у него под плащом.
— Молчать! — рявкнул он лишь бы прекратить этот бедлам.
Девочка под плащом вздрогнула и затихла. "Испугалась" — сообразил Оллавиэль.
— Лиаминиэль, — обратился он к своему дворецкому и остановился, увидев, как вытянулось его лицо. Проследив за его взглядом, он увидел два зеленых глаза, с интересом изучающие все округ и невольно улыбнулся. Снова.
Нет, определенно, эта девочка плохо на него влияет!
— Лиаминиэль, — спокойным голосом снова привлек к себе внимание хозяин замка. — Тебе есть, что мне сказать?
— Госпожа Аллистериэль. Она очень волновалась за вас… Вы пропали без вести, и никто не знал, что и думать…
— Благодаря этой молодой особе, которую вы все так сверлите взглядами, я таки вернулся домой вовремя! — перебил его Оллавиэль, уже стоя на твердой земле и одной рукой держа малышку за руку.
— Но господин! Простите великодушно, что приношу вам дурные известия, но госпожа…
Его снова самым наглым образом перебили. На этот раз для разнообразия истошный женский крик.
— Снова схватки, — сказала старая кухарка, а сердобольная горничная, стоящая рядом расплакалась.
Оллавиэль не помнил, как оказался на верхних этажах, как вломился в комнату жены, до смерти перепугав врачей и акушерок, и точно не смог бы объяснить, какого лешего он приволок с собой подмышкой девчонку.
Да и не думал он об этом. Там, в страшных муках умирали его жена и ещё не родившаяся дочь. Аллистериэль, его любимая прекрасная жена, сейчас не была похожа даже на бледную копию самой себя.
Она переволновалась, пока его не было, и схватки начались преждевременно. Ни она, ни ребенок не были готовы. И вот, ребенок выходил вперед ногами, и это практически разорвало её пополам.
Врач объяснил, что ребенок уже мертв. Сколько ещё осталось его супруге — неизвестно. Но смерть станет для неё избавлением. К сожалению, семья не сможет с ней проститься. Аллистериэль уже практически совсем обезумела от боли, и только чудо смогло бы вернуть ей рассудок хоть ненадолго. К сожалению, медицина такого чуда сотворить пока не может.