Солнечная ведьма
Шрифт:
Ее даром была любовь, она очень хорошо это понимала. Хуже всего, в глубине души она жаждала настоящей любви. Это напоминало страстное стремление к тому, чего никогда не суждено иметь, но без чего жизнь кажется не полной.
Кейн выглядел так, будто каждый день своей жизни боролся за выживание. Словно никогда не знал беззаботных минут. Ну… за исключением прошлого года. Если те дни были единственными легкими в его жизни, то она не станет сожалеть о своем пожелании. Разве она может?
Кейн открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Софи. Все еще. Или снова. Он не был
Софи как обычно попыталась влить в него какое-то ужасное на вкус зелье. На сей раз он схватил ее за запястье и остановил, прежде чем чашка коснулась рта.
– Что ты со мной сделала? – его голос звучал скрипуче, горло болело.
– Это заставит тебя почувствовать себя лучше, – она улыбнулась, но улыбка была не искренней. Однажды он видел настоящую улыбку Софи, и сейчас почувствовал разницу.
– Я не хочу, чтобы ты заставляла меня чувствовать себя лучше. – Он был уверен, что никто и ничто уже не сможет облегчить его боль. Хотел бы он забыть прошлый год, но этого не случилось. Он помнил все. Помнил как смеялся, улыбался и наслаждался жизнью в то время, как его братья и так много друзей покоились в земле. Боже, он надеялся, что они покоились в земле. Солдат, который убил Дарэна, угрожал насадить его голову на кол. Она все еще находилась на стене в столице? Голова его брата гнила под дождем, пока он обольщал доступных женщин, наслаждался прекрасной пищей и спал в мягких постелях? Он жил в изобилии, пока обугленные останки его дома стояли неотомщенными.
Он помнил женщин. Смеющихся женщин, которые с радостью согревали его кровать, тогда как женщина, которую он когда-то любил, согревала постель другого мужчины.
И он помнил ее.
– Что ты со мной сделала?
– Жульетт сказала, что это поможет тебе…
– Не сейчас! – он сел, и голова отозвалась ужасающей дробью. – Не сейчас, – тише повторил он. – Когда мы впервые встретились. Год назад. Что ты сделала?
По крайней мере она выглядела виноватой.
– Я просто хотела, чтобы ты был счастлив. В конце концов, ты сделал меня счастливой, и я подумала, что это меньшее, чем я могу отплатить, а ты выглядел таким несчастным…
– Софи, – прервал он. – Как ты это сделала? Как ты заставила меня забыть? – А ведь он забыл. Он забыл все неприятное, что случилось с ним до встречи с Софи Файн. Сражения. Смерть. Потерю дома.
– Это было просто… – она покраснела, прикусила губу и посмотрела в темное окно. – Пожелание, вот и все. Просто пожелание.
Если это правда, значит она действительно была ведьмой, как утверждала, и лучшее, что он мог сделать, это встать с кровати и уехать из города. Он должен забыть Софи Файн и ребенка, которого она родила.
Будто зная, о чем он сейчас думает, его дочь – которая лежала на соломенном тюфяке, брошенном на полу у подножия кровати – начала агукать.
– А остальное? – продолжил он.
– Удача, – сказала она приглушив голос. – В тот момент это не показалось мне большим подарком, но сестры думают иначе.
Удача. Счастье. Такие простые вещи. На которые он не имел права.
– Почему ты просто не
Ее глаза расширились. Даже в мерцающем свете единственной свечи, он увидел потрясение в этих голубых глазах.
– Я не могла так поступить, – тихо сказала она.
Она пожалела его и сделала подарок, который раскрасил прошлый год его жизни.
Но сейчас он хотел от нее только одного: тело, которое она предложила при их первой встрече. Тепло, которое на мгновение по-настоящему сняло его боль. Чувство плоти на плоти и звук ее дыхания возле его уха. Ничто больше не могло помочь ему забыть, ничто иное не могло очистить его разум и снова заставить почувствовать себя хорошо… не некоторое время.
– Ты хочешь, чтобы мне сейчас стало лучше? – прошептал он, сжав ее запястье.
– Конечно хочу. Возьми, выпей.
Он взял предложенную ему чашку и швырнул через комнату. Оловянная посудина с громким стуком отскочила от стены, вода расплескалась по всему полу.
– Нет. Больше никаких ведьминских зелий, Ангел. Никакой чертовой магии. Чтобы почувствовать себя лучше, мне нужно только твое тело под моим. – Именно это снилось ему весь прошлый год. Не брак, не дети и не дом. Просто секс. Он не хотел от нее ничего другого. Ни сейчас, ни потом.
Она создана для его кровати. Воспоминания о том времени, что они провели вместе, были смутными и поблекшими, но он помнил, как Софи пришла к нему, помнил приятные изгибы ее тела, как она стонала, двигалась и улыбалась, пока он касался ее. Кейн откинулся на подушки и потянул ее на себя.
– Я не могу, – прошептала она.
– Почему нет? – он не забыл ее слова. Софи хотела любовников, а не мужа. Удовольствия, а не обязательств. И сейчас он нуждался в ней, чтобы избавиться от боли тем способом, который никогда не сможет предложить ему медицина.
– Я просто… не могу.
Он передвинул голову и прижался ртом к шее Софи, чувствуя губами пульс и шелковистость кожи. Он мог быть просто любовником, если она хочет именно этого. Мог потеряться в ее теле, а утром уйти безо всяких обязательств, не предлагая ей целую жизнь или даже неделю.
Софи задрожала и попыталась отстраниться, но он ее не отпустил. Не оторвал губ от ее горла и не уменьшил силу захвата на запястьях. Мягкая рука Софи упала ему на грудь, но она тут же передвинула ее, будто боялась к нему прикасаться.
Зато Кейн не боялся. Свободной рукой он обхватил ее грудь и принялся исследовать мягкий плод под грубой тканью. Софи была сама женственность. Она была страстью, красотой и наслаждением, и он нуждался в ней. Нуждался, чтобы забыться. Он потер пальцем ее сосок. Софи тихонько ахнула, и сосок сжался.
– Ты говорила, что я сделал тебя счастливой, – сказал он, согревая дыханием ее атласное горло. Он провел кончиком языка по нежному местечку под ее ухом. – Я могу снова сделать тебя счастливой.
– Я… Я не хочу тебя, – тихо ответила она.
Врать Софи Файн не умела. Он чувствовал желание в каждом ее вздохе, в дрожи тела и бессознательном отклике тела, которое продолжал дразнить пальцами. Она хотела его, но он не собирался пытаться изменить ее решение, не здесь и не сегодня. У него не хватило бы терпения на обольщение, и сейчас он не хотел нежно убеждать эту женщину лечь под него.