Солнечное затмение
Шрифт:
Лейтенант махнул рукой.
– - Ладно, пойду на озеро посмотрю. Извините.
Ольга почувствовала, что вместо твердой земли у нее под ногами вата, а вместо обжигающего факела -- пылающий холод. Уже не совсем живая, но еще не вполне мертвая, онемевшая от страха, она спешно направилась прочь из этого места. Спотыкалась. Падала. Роняла факел. Но быстро подбирала его и продолжала свой путь. А Минесс, едва приблизившись к озеру, замер и тревожно задумался. На самом берегу лежала скомканная сермяга, хорошо знакомая копна седых волос, искусственный горб да еще кусок мыла в придачу. Все эти данные сами собой сложились
– - Стой! Все равно догоню!
Ольга, услышав позади себя этот возглас, чуть не зарыдала. Она не остановилась, но вяло продолжала бороться за свою свободу, зная, что с таким сильным врагом как лейтенант, это теоретически и практически бессмысленное занятие. Когда тяжелая и теплая рука Минесса вцепилась ей в плечо, Ольга сжалась в комок. Ее затравленный взгляд был направлен снизу вверх. Глаза опять изменили свой цвет.
– - А ну-ка постой, красавица!
Лейтенант осмотрел ее так внимательно, словно глядел не на человека, а на товар с базарной лавки. Потом покачал головой, нахмурил брови и утомленно уселся на поваленное дерево, воткнул факел в ближайшее дупло. Затем он медленно вытащил меч из ножен... Девушка обомлела. И глядела стеклянными, совершенно бесцветными глазами, как меч в руках Минесса разворачивается эфесом вперед, упирается между ее грудей, и далее следует голос лейтенанта:
– - Ты... дочь царя рауссов. Правильно?
Ольга кивнула. И вдруг скороговоркой выпалила:
– - Отец вам даст больше, чем двести тысяч евралей! Только не отдавайте меня президенту Калатини! Пожалуйста, не отдавайте!
Минесс пошлепал эфесом меча себе по лбу.
– - И как я сам не догадался?! Ведь крутились такие мысли в голове! Скажи, а князь знал об этом?.. Ну, конечно знал! Вот почему он тебя так усердно защищал...
Ольга не отрывала взгляда от его лица, пытаясь по изменчивым складкам морщин прочитать ход потаенных мыслей. Лейтенант, покачивая головой, разглядывал ее новое крестьянское платье, не понимая, где она умудрилась его стащить. Потом вдруг усмехнулся, облокотился спиной на ближайший ствол и закинул ногу на ногу.
– - Значит, ты так долго таилась от нас, потому что боялась, мы выдадим тебя Калатини? Я правильно понял?
Ольга испуганно кивнула. Ее короткая челка уже начинала кое-где завиваться кудрями. И тут лейтенант звонко расхохотался. Его голос прокатился по степи темноты и еще долго блуждал где-то в ее мрачных глубинах.
– - Ну, давай рассказывай, как ты умудрилась заблудить на самый край черной вселенной?
– - Я пошла по воду...
– - Пошла по воду!
– - передразнил Минесс и вновь расхохотался. Даже меч у него на коленях задрожал.
– - Ты ее из Москвы пошла черпать прямо в море Древних Атлантов? Ха-ха! Так, что ли?
Ольга слегка обиделась и даже притопнула ногой.
– - Мы с моими подругами стали водить хороводы. И тут появились эти всадники в масках... Скажите, вы меня отпустите?
– - Нет, разумеется. У меня есть приказ доставить тебя царю Василию. А он пускай уж сам разбирается, дочь ты ему или кто-нибудь еще. Так что давай,
Ольге ничего не оставалось как повиноваться. Ее пестрое крестьянское платье начало непривычно мерцать красками на фоне мрачных деревьев. Хоть оно и было довольно просторным, но изящная девичья фигура то и дело выявляла из-под ткани свои соблазнительные округлости. Лейтенанту доставляло неописуемое удовольствие идти позади и вылавливать взором каждый изгиб ее тела.
– - Тебя ведь Ольга звать, правильно?
– - Ага.
– - А если ласково, то как?
– - Оленька.
– - Девушка передернула плечами и улыбнулась.
– - Послушай, Ольенька, куда горб свой задевала? Он был такой красивый.
Девушка обернулась и сверкнула злобным взглядом, от которого Минесс еле удержал новые порывы смеха.
– - У озера выкинула.
Наконец появилась та самая палатка. Костер, делающий видимым все в радиусе двадцати шагов, горел с новой силой. Лаудвиг и Карл сидели, склонившись над рдеющим огнем, спинами к идущим. Еще издали лейтенант крикнул:
– - Сьир! Можете себе вообразить, наша ведьма прочитала какое-то древнее заклинание, и глядите в кого превратилась!
Первым обернулся здоровяк Карл. Открыл рот -- то ли от изумления, то ли хотел что-то произнести, но так и не успел. Палица соскользнула с его разжавшейся ладони и упала прямо на ногу. Здоровяк завыл от боли и начал приплясывать на одном месте. Только один Лаудвиг так пока ничего и не понял. Он подошел к Ольге, зачем-то пощупал сатиновую ткань ее платья, небрежно бросил:
– - Из деревни девка?
– - Затем строго посмотрел Минессу в лицо.
– - Ведьму! Ведьму мне давай! Я ее сейчас сожгу! Она мне уже все нервы извела!
– - Так вот она, сжигай!
Лаудвиг первый раз глянул царевне в глаза. Они снова поменяли свой цвет и стали ясно-зелеными. Принц вдруг ощутил внезапный холод во всем теле. Ведь что-то подобное он уже где-то видел... Черты лица... Разрез глаз... Тонкие пальцы, на которых... Лаудвиг ошпаренный отскочил в сторону... на которых еще кое-где сохранились следы морщин!
– - Ты и впрямь ведьма?!
– - А вы как думали, сьир?!
– - ответил лейтенант.
– - Она только что мне сказала, что если ее кто-нибудь тронет хоть пальцем, она всех нас превратит в сгорбленных стариков с рогами на затылке. Она это умеет!
Ольга вдруг ни с того ни с сего осмелела и добавила:
– - Еще с хвостом!
Лаудвиг медленно опустился на бревно, переводя недоумевающий взгляд с лейтенанта на царевну и обратно. Карл прямо над правым ухом проскрипел своим грубым мужицким голосом:
– - Ух и девка! За такую можно было б и побольше цену назначить. Скупердяй же этот Калатини!
Принц вдруг испытал странное, ранее вообще для него неведомое чувство. Он хотел повнимательней рассмотреть лицо чудом преображенного создания, но ему было СТЫДНО поднять глаза. Первый раз за всю свою взбаламученную жизнь он чего-то стыдился. И, разумеется, он все понял. Медленно-медленно поднялся. Как-то озадаченно покачал головой...
– - Ну... в общем...
В памяти совсем некстати всплыли оскорбления, которыми он осыпал ведьму на протяжении всего пути. В конечном итоге Лаудвиг, совершенно не зная что сказать, ляпнул своим языком самую настоящую глупость: