Солнечные часы
Шрифт:
— Готова? Тогда пошли.
Они подошли к Тауэру и смешались с шумной толпой туристов, стоящих за билетами и штурмующих окрестные сувенирные лавочки. Войдя в арку главного входа, Дилан протянул Оливии путеводитель.
— Хочешь присоединиться к экскурсии или побродим сами?
— Лучше сами. — Оливия оглядела окружающие их высокие каменные стены. — Как-то подавляет, правда? Представь, что тебя притащили сюда и ты не знаешь, что с тобой будет.
— Представляю. И, возможно, солнце взошло для тебя в последний
— Ужасная мысль, — вздрогнула Оливия. — Жестокие были времена.
— С тех пор не многое изменилось. Просто жестокость принимает несколько иные формы.
Они медленно прогуливались по замку. Посетили Королевский дом. Осмотрели коллекцию оружия в Белой башне и вскарабкались по ступенькам на Кровавую башню.
— Наверное, ты уже умираешь со скуки, смущенно произнесла Оливия.
— Напротив. — Дилан огляделся вокруг. — Я уже думаю о новой серии передач. История пленников Тауэра.
— Я бы с удовольствием посмотрела.
— Надеюсь. — Он улыбнулся. — Но ты — не беспристрастная публика. Я подкупил тебя.
В какой-то момент Оливия начала замечать заинтересованные взгляды. Вскоре на них начали указывать пальцами и глазеть в открытую.
— Кажется, тебя узнали, — прошептала она. — Не утомляет тебя известность? Дилан пожал плечами.
— Меня это мало трогает.
Он вежливо обернулся, когда к ним подошла застенчивая женщина и протянула открытку и ручку.
— Вы не могли бы дать автограф, мистер Мелоун? Я всегда смотрю ваши программы.
— Рад слышать. — Дилан улыбнулся и подписал открытку.
— Ты прямо осчастливил ее, — прошептала Оливия, когда сияющая поклонница вернулась к своей группе.
— Да, но сейчас, кажется, начнется, — прошептал он в ответ, оглядываясь. Люди уже спешили к нему, протягивая путеводители и открытки.
Ему даже пришлось расписаться на ладони одной девчонки. Но он наотрез отказался подписывать живот ее приятеля.
— Ты не избегаешь охотников за автографами? — спросила Оливия, когда они наконец скрылись на территории выставки драгоценностей.
— Иногда избегаю, но думаю, с моей стороны это неблагодарность. Они дают мне заработать на жизнь. Телевидение — жестокая среда. Она может вознести тебя на вершину в один день и так же быстро скинуть в болото забвения. Я планирую уйти до того, как это случится.
— Уйти? — изумилась Оливия. — И что ты намерен делать?
— Вернусь к своей первой любви — разведению лошадей, — сообщил Дилан. — Отец всегда надеялся, что я продолжу его дело. У него большая ферма. Негоже разочаровывать старика. К тому же я люблю животных еще и потому, что они — честны. И это выгодно отличает их от многих людей, с которыми мне приходилось общаться. — Он вопросительно взглянул на нее. — Ты думаешь, я не способен измениться?
— Я думаю, ты способен на все что угодно, тихо ответила Оливия.
Когда
— Спасибо, что вытащил меня, — улыбнулась она Дилану.
— Пожалуйста, — ответил он. — Но не думай, что тебе так легко удастся от меня избавиться. И не говори, что не хочешь больше отнимать у меня время.
— Как ты узнал, что я собираюсь сказать? удивилась Оливия.
— Я целую неделю работал с тобой. И изучил виды твоего молчания. Сейчас твое молчание означало, что ты придумываешь вежливый предлог удрать домой.
— Вот уж не думала, что я как открытая книга.
— Не для всех, — уточнил он. — Так куда мы направимся после обеда — в Музей мадам Тюссо или в Планетарий?
— А может быть, лучше в Тейт? — робко предложила Оливия. — Я хочу посмотреть выставки Тернера.
— Отлично, — одобрил он. — Мы окажемся там до того, как переменится погода.
Оливия недоверчиво взглянула вверх. По небу плыли пушистые облачка.
— Не похоже, чтобы пошел дождь.
— Поверь мне, к концу дня начнется. Мы, ирландцы, эксперты по дождям.
— Становится жарко. — Оливия повесила жакет на руку. — С моей стороны не слишком нахально попросить мороженого?
— Сегодня — твой день, — тихо ответила Дилан. — Ты можешь просить о чем угодно. И получишь все.
Их глаза встретились, и слова замерли на губах. Ей захотелось взять его за руку. Захотелось, чтобы он обнял ее и его теплые властные губы сомкнулись с ее губами.
Это все потому лишь, что я злюсь на Джереми и мне нужно утешение, уверяла себя Оливия.
— Ограничимся пока обедом и прогулкой по галерее Тейт, — едва слышно прошептала она и отвернулась. — Пойдем?
Она стояла на набережной и ела мороженое, постепенно обретая утраченное было спокойствие. Повернулась к Дилану и озорно улыбнулась.
— Когда ты в последний раз покупал девушке мороженое?
— Так давно, что этот случай затерялся в глубине веков, — ответил он. — Доедай быстрее, пока не растаяло. — Он облокотился на парапет. — Так сколько, ты сказала, тебе исполнилось?
— Я и не говорила, — заметила Оливия.
— На вид тебе сейчас около десяти. Боже, женщина, у тебя даже нос весь в мороженом.
— Где? — Она скосила глаза.
— Здесь, — ответил он и вдруг наклонился и слизнул с ее носа белую каплю. Так нежно и чувственно.
На мгновение весь мир вокруг них замер. Она почувствовала, как кружится голова и тело становится легким и слабым.
— Я думала, ты не хочешь мороженого, произнесла она слегка дрожащим голосом.
— С пристрастиями всегда так, — ответил он. — В любую минуту возможно обострение.
— А у тебя пристрастие к мороженому?
— Кто говорил о мороженом? — улыбнулся Дилан. — А сейчас пойдем покатаемся на лодке.