Солнечный круг
Шрифт:
Плохо знали ребята жизнь зимнего леса. Каждого из них давил страх, но сознаться в этом никому не хотелось.
Паша и Малыш вырыли большую нору в стогу, сделали навес над входом, закидали все плотно сеном и оставили только маленькую лазейку, чтобы можно было забраться туда и закрыться. Сено было холодное, и ребята надеялись только на то, что когда закроются да надышат, будет тепло.
Коля завидовал им, они были вместе, барахтались в сене, шутили, а у него не разгорался костер.
— Ну, товарищ командир, мы свое дело сделали —
— Сейчас у меня будет… костер… — Коля достал газету из сумки, подложил ее под мелкий сушняк, и костер запылал.
Не только светлей стало вокруг, но как-то даже весело. Еловые сучки трещали, далеко разбрасывая золотые искры. Разгоравшийся костер давал все больше и больше тепла. Ребята повеселели…
— Теперь слушать мою команду, — вдруг объявил Коля. — Немедленно надеть свитеры, переобуться в шерстяные чулки, просушить сырые рукавички…
— Слушаем, товарищ командир! — в один голос прокричали Паша и Малыш.
Они натаскали сена к костру, быстро переоделись, и Паша, усаживаясь, сказал:
— Совсем хорошо… Так можно всю ночь просидеть…
— А дорогу мы завтра найдем, — уверенно заявил Коля. — Пойдем по своей лыжне, выйдем на кромку бора, а там и дорога… Ночью, конечно, трудно, а днем — пустое дело.
Только теперь они вспомнили, что не ели с утра, Коля развязал сумочку, достал булку — она была мерзлая как ледяшка.
— Попробуем разогреть, — сказал он, устраивая булку на двух палочках поближе к костру. Он не успел еще положить булку, как морозная тишина раскололась воем, похожим на стон:
— А-ау-у-а-а-а…
Коля невольно отдернул руку, словно его кольнул электрический ток. Стало вдруг холодно, по спине побежали мурашки. Он взглянул на товарищей, те сидели не шевелясь над развязанными сумками. Они испытывали то же, что и он. Что-то леденящее, связывающее было в этом тоскливом вое. Ребята не могли понять — что в нем: призыв, жалоба или угроза… Кому?
Вой повторился. Казалось, он возникал где-то в глубине бездны, вырывался на простор, раскатывался во все стороны и долго звенел в морозном воздухе. Ребята забыли о костре, смотрели друг на друга и слушали…
Чтобы ободрить себя и товарищей, Коля сказал:
— Эх, как ревет!.. Вот это да-а…
— Кто — он? — с дрожью в голосе спросил Малыш.
— Ну, кто? — еще более развязно ответил Коля. — Тигры у нас не водятся, медведей, папа говорит, в этом лесу тоже нет, а если и есть какой-нибудь один, заблудящий, то он давно спит в своей берлоге… Волчишка это погуливает…
— А зачем он так ревет? — спросил Паша совсем тихо, словно боялся, что страшный зверь может услышать его.
— Ну, зачем? — Коля тоже не знал, зачем волк воет, но у него спрашивали, и он ответил: — Должно быть, скучно одному в такую ночь…
— Я теперь не усну, — пошевелился Малыш.
— Да спать вообще не придется… Зря балаган делали, — замерзнуть можно… Папа говорит, что
Никто не отозвался на замечание Коли. Ребята знали, что Колин папа охотник и если уж он так говорит, то, значит, верно.
Из далекого распадка снова долетело:
— А-а-у-у-а-а-а…
И сейчас же, как показалось ребятам, совсем недалеко, залаяла и завыла собака. Все вздрогнули, но уже не от страха, а от радости. Знакомый с детства лай близкого друга человека — собаки окрылил их надеждой. Малыш даже шапку снял, чтобы лучше разобрать, откуда доносится звонкий заливистый лай…
— Собака! — не сказали, а как-то выдохнули враз ребята.
— Должно быть, тут рядом дорога, — сказал Коля. — Кто-то едет домой, и с ним собака… Услышала вой волка и залаяла… Быстро собирайте сумки! Пошли…
— А если совсем заблудимся?.. — как-то нерешительно спросил Паша.
— Ничего не заблудимся. Собака одна в лесу — зачем ей тут быть? Едет кто-то, — уверенно заявил Коля и стал разбрасывать костер и топтать в снегу обгоревшие сучья.
Малыш опять шел последним и просил:
— Только вы, пожалуйста, не торопитесь… Теперь ночь, я боюсь…
— А ты не отставай, — строго сказал Паша, — а то уедет колхозник, и мы будем бродить всю ночь… Новый-то стожок, может, и не найдем…
Они были твердо убеждены, что рядом с лесом проходит дорога и по ней едет из города запоздавший колхозник. Кому же еще ехать в такую пору? Коля и Паша ясно представляли себе не только колхозника, его лошадку и бегущую рядом лохматую собачку, но и то, как они пойдут следом за санями и доберутся до деревни.
Пусть это будет не Зеленый Клин, а другая деревня, — днем они найдут путь к тете Маше.
На пути им попалась какая-то горка с густой порослью молодых сосенок. Днем они обошли бы ее, а сейчас торопились и, не выбирая направления, ломились напрямик. Задетая рукой ветка стряхивала с себя пушистый снег, он падал за воротники, на разгоряченное тело, обжигал и холодными струйками стекал под рубашки. Остерегаться некогда было, их звал певучий лай собаки. Незримая спасительница казалась совсем близко.
Коля, по горячности, опять оторвался от ребят и на просьбы Малыша кричал:
— Да никуда я не уйду, не бойся… Нам бы только на дорогу выйти да догнать путника…
Наконец ребята вырвались из плена заросли и, оказавшись между редких высоких сосен, неожиданно остановились; недалеко, на опушке леса, светились два тусклых огонька и где-то возле них лаяла собака.
— Ребята, избушка!.. — вскрикнул от радости Коля.
Паша и Малыш остановились. В сгустившемся мраке ночи никакой избушки еще не было видно, но свет!.. Это не походило на костры, свет лился неяркий и ровными полосами ложился на снег. Со вздохом облегчения они стали повторять это простое, но какое-то теплое слово, полные еще смятения от недавно пережитого.