Солнечный луч. На пороге прошлого
Шрифт:
– Науку ягиров оставим ягирам, – ответил дайн. – Язгуйчи должны уметь держать в руках клинок и обращаться с ним, стрелять и не только из лука. Начнем обучать тому, что у нас уже есть. За лето мы должны будем поставить первые хайяты. Туда и отправим новых воинов. Ягиров им в начало назначим, но лучшее войско не будет стоять в хайятах, здесь ничего менять не станем.
– Кого алдаром поставишь? – байчи выжидающе смотрел на Танияра, и я испытала внутренний трепет.
Эгчен подошел к самому главному. Алдар и право его выбирать – это то, что было в основе воинских традиций. Это было одним из главных законов, но…
–
Дайн замолчал, дав Эгчену возможность обдумать его слова. Байчи нахмурился. Он накрыл поверхность стола ладонями и устремил на них взгляд. Безмолвствовали и Архам с Иланом, но их такие новшества особо не касались. Впрочем, когда трещали по швам укоренившиеся традиции, беспокойство испытывали и те, кто не имел к ним отношения.
– Танияр, – наконец заговорил Эгчен, – ты знаешь, я пойду за тобой даже в горящий огонь, и все ягиры пойдут. Мы доверяли тебе и будем доверять, потому что не жалели ни дня о своем выборе. Ты – наш алдар, в тебе живет великий Ягтыгур, тебя любит Белый Дух. Ты умный и сильный, и если скажешь – идите и умрите, мы пойдем и умрем. Если ты так скажешь, значит, так надо. Никто не оспорит. Но это ты. Какими будут другие дайны? Если однажды появится новая Селек…
– Селек не была мне матерью, она заботилась о своем сыне, – спокойно прервал его Танияр. – Дайны будут иметь одну жену. Если дайнани не сможет родить детей, тогда муж отпустит ее и возьмет новую жену. Если дайнани родит дочь и не родит сыновей, значит, у дайна будет не наследник, а наследница. Тогда юная дайнани будет постигать науку ягиров, чтобы могла быть со своим войском, но! – супруг выдержал паузу, дав остальным осмыслить и эти слова, а после продолжил: – Над войском будет стоять байчи-ягир. Он не глава, но первый из воинов. Ему будут подчинены ягиры и язгуйчи, но он склонит голову перед дайном. Ягиры не могут выбирать алдара, потому что алдар – это дайн, и дайн будет ставить своего байчи-ягира – первого из первых. Мой байчи-ягир – ты, Эгчен.
Байчи снова опустил взор – он обдумывал, что сказал Танияр. Я перевела взгляд с Эгчена на супруга.
– Эгчен, – позвал байчи дайн, и когда тот поднял голову, просто добавил: – Верь мне.
И байчи расслабился. Он кивнул и ответил:
– Я верю тебе, Танияр.
Скандала не произошло, и я расслабилась. Впрочем, еще оставались сами ягиры, ягиры всего дайната.
Глава 5
Тишина опустилась на земли Белого мира, метель так и не завыла с приходом ночи.
– Весна, – прошептала я и порывисто села на кровати.
От столь резкого движения напряглось внизу живота, и я некоторое время сидела, поглаживая объемное чрево, внутри которого возился потревоженный будущий дайн. Нынешний правитель по своей привычке не имел ни стыда, ни совести, то есть продолжал сладко спать. Мириться с этим я не пожелала и, сжав ладонь Танияра, потрясла его:
– Жизнь моя, проснись…
– М? – сонно вопросил дайн, и я снова потрясла его руку:
– Танияр… Танияр!
Супруг сел и, не открывая глаз, спросил:
– Что случилось?
–
Дайн провел по лицу ладонью, стирая сон, после поморгал и перевел на меня непонимающий взгляд. Однако объяснять мне было некогда, и я, встав с кровати, снова потянула его, нетерпеливо притопнув:
– Ну что же ты сидишь? Идем скорей!
На миг на лице супруга отразилась тревога, но вдруг сменилась иронией, и он полюбопытствовал:
– Ты добралась до кладовки под полом? Хочешь, чтобы я достал тебе окорок мгиза?
– Что? – потрясенно переспросила я.
– Под полом только замороженное мясо, – ответил Танияр. – Но с твоей хваткой рырха, ты его точно разгрызешь.
И я задохнулась от праведного негодования:
– Да как ты смеешь?! – возмутилась я. – Думаешь, все мои мысли ночью только о еде?
– У остальных ночью вообще нет мыслей, – справедливо заметил дайн. – Ночью люди спят, и только моя дайнани…
Вскинув руку, я остановила его:
– Лучше молчи.
После обошла кровать с независимым видом, более не тратя на негодника времени. Да попросту обиделась! Я так хотела вместе с ним встретить этот волшебный момент наступления весны, а он… Так низко и гадко издеваться! И над кем? Надо мной! До кладовой я добралась, видите ли, окорок сырой во льду сгрызу, потому что все спят, а я только и делаю, что ем. Но не каждую же ночь! И немного. Так… перекусить выхожу если только.
– Окорок, – фыркнула я и покинула спальню под пристальным взглядом супруга, в котором раскаяния так и не появилось.
Оскорбленная до глубины души, я направилась к тому, кто меня всегда понимал. Вот уж кому и в голову не придет упрекать и обвинять меня в том, что не даю спать! Элькос – мой старый друг, и мне достаточно только постучать в дверь…
– Душа моя, это вы? – донеслось в ответ на стук. И только я намеревалась умилиться, как магистр продолжил: – И что же это вам не спится? Прихворнули? Бессонница? Подождите, сейчас халат накину и дам вам капельки. – А потом и вовсе добавил: – Или вас мучит несварение? Немудрено, вы столько едите, да еще и того, что странно сочетать вместе. Еще минутку.
Он открыл дверь, и я одарила Элькоса ледяным взглядом.
– Благодарю покорно, – сухо произнесла я. – Со мной всё хорошо. – Развернулась и ушла, сердито чеканя шаг.
– Что случилось, девочка моя?! – в спину воскликнул мне маг. – Вы ведь что-то хотели.
– Уже не хочу, – отмахнулась я. – Передумала. Ложитесь спать, магистр. Извините, что побеспокоила.
О, как я была зла! На всех мужчин Белого мира, нет! На всех мужчин Вселенной разом! Черствые, бездушные себялюбцы, неспособные понять всей тонкости женской души и ее потребностей. И Танияр, даже Танияр! А Элькос? Не открыл, не узнал, но сразу наговорил гадостей. И я почитала его своим другом!
– Окорок, – сердито ворчала я, войдя в гардеробную. После сунула ноги в сапоги и взяла шубу: – Несварение… Мерзавцы.
Одевшись, я прошествовала к выходу из дома. На приоткрытую дверь спальни, откуда на меня взирал супруг, я даже не обернулась, всем своим видом показав, насколько оскорблена. Не буду с ним разговаривать, теперь уж точно. Никогда! Со всеми буду, а с ним нет. И с Элькосом, если только стану цедить слова сквозь зубы, потому что ему еще нужна моя помощь. А потом тоже перестану.