Солнечный огонь
Шрифт:
— Хорошо. Я вернусь на базу. Но вы пойдете со мной.
— Нет, — возразил Келлард. — Я в отставке. Вы не можете мне приказывать.
— Ваша отставка не принята, — холодно произнес Хофрич. — Вы еще в Разведке и подчинены ее дисциплине. Вы будете повиноваться или предстанете перед военным судом.
— Вот как?
— Да, — кивнул Хофрич. — Мне бы этого не хотелось, мы старые друзья. Но… Когда один из моих лучших офицеров бежит с переднего края, не объясняя причин, то будь я проклят, если не вырву ответ. То, что вы нашли на Меркурии, Келлард, принадлежит не вам; оно принадлежит
Минуту Келлард молча смотрел на него. Потом произнес тихо:
— Ладно, пусть будет по-вашему. Я вернусь с вами на базу. Но я рассказал все, добавить мне нечего.
— В таком случае, — сказал Хофрич, — мы отправимся на Дневную сторону и вы полетите с нами.
Через несколько дней экспериментальный рейдер У-90, снабженный тройной теплозащитой, стартовал из Мохаве. Келлард молчал. С ними летел биофизик Моргенсон; похоже, он тоже не был в восторге от экспедиции. Остальные трое в экипаже были совсем юны, лет по 20. Они смотрели на Хофрича и Келларда как на легендарных героев. Когда У-90, проникнув глубоко внутрь орбиты Венеры, готовился к маневру сближения с Меркурием, один из этой тройки, навигатор по имени Шэй, решился заговорить с Келлардом.
— Ведь это вы первым высадились на Ганимед, сэр, не правда ли?
Келлард кивнул:
— Да.
— Здорово! — восхитился Шэй. — То есть я имею в виду — быть первым.
— Это было здорово, — безучастно сказал Келлард.
— Может, и я… когда-нибудь… — начал Шэй, замялся и продолжал: — То есть если звездные двигатели появятся так скоро, как говорят, я тоже смогу стать одним из первых…
— Возможно, — сказал Келлард. — Кто-то должен быть первым. Звезды ждут нас. Нам нужно лишь полететь и не останавливаться, и звезды будут нашими, как все эти планеты. Нашими во веки веков. Аминь.
Шэй озадаченно взглянул на него, потоптался и вышел. Хофрич спросил:
— Зачем было обижать мальчика?
Келлард пожал плечами:
— А что я такого сказал? Просто повторил то, что сейчас ощущает каждый. Победа над Космосом и все такое.
Он смотрел в иллюминатор, как Меркурий медленно приближается — тонкий белый серп, трудноразличимый рядом с Солнцем. Солнце здесь было чудовищем: окаймленное пламенем, оно заливало пространство своими губительными лучами.
Келларду вспомнилось — в тот раз Бинетти цитировал Блейка: «Стремление бабочки к огню». Да, это про нас. Три мотылька, летящие в огненную ночь, и вернулся один. Вернулся оттуда, а теперь вновь возвращаюсь туда…
Потом печь закрылась черной заслонкой. У-90 мчался над ночной стороной планеты, над мрачными скалами и пропастями, никогда не видевшими Солнца, а потом горизонт впереди вспыхнул яростным светом, и они очутились на Дневной стороне.
В старину Меркурий называли «луной Солнца»; планетка действительно напоминает Луну: те же безжизненные каменистые равнины, те же гребни и трещины, острые как клыки вершины — здесь никогда не было ни дождя, ни ветра, чтобы сгладить их. Но на Луне холодно и тихо, а Дневная сторона Меркурия словно кипит от скрытого в недрах огня. Вулканы извергают пепел и лаву, а с неба низвергаются потоки излучения, от которых все вокруг трепещет в мерцающей дымке…
У-90 снижался.
По другую его сторону приземистые конусы вулканов исходили тучами пепла, и все было точно так же, как когда Келлард в последний раз смотрел в иллюминатор спасательного корабля, пришедшего за ним с Венеры. И все так же лежала на дне ущелья исковерканная развалина, ставшая надгробным памятником Морзе и Бинетти…
Взгляд Келларда скользнул севернее, к груде причудливых каменных глыб. Ладони у него повлажнели. Но, возможно, на этот раз ничего не будет. Разве все обязательно должно повториться?..
— Скафандры готовы? — спросил Хофрич.
Моргенсон кивнул:
— Все три. Теплозащита в полном порядке.
— В случае чего выйдем мы с Келлардом, — сказал Хофрич. — Третий скафандр резервный. А пока будем ждать.
— И сколько же, — язвительно поинтересовался Келлард, — вы собираетесь ждать? Вы же знаете — если теплозащита откажет хоть на минуту, мы изжаримся заживо.
Хофрич холодно взглянул на него.
— Мы будем ждать, пока вы не скажете правду или пока мы сами не увидим ее.
— Смотрите! — крикнул вдруг Моргенсон.
Хофрич повернулся к иллюминатору. Келлард увидел, как среди каменных глыб начинает бить огненный гейзер. Он рос в высоту — медленно, но неуклонно.
— Что это? — спросил Хофрич.
— Разве не видите? — ответил спокойно Келлард. — Там какая-то щель, сквозь нее из глубин истекают горячие газы. Когда я сидел здесь в разбитом корабле, произошло два таких извержения.
— Но это то самое место, где вас засек радар! Вместе с теми объектами! Мы должны выйти наружу.
— Должны так должны, — проворчал Келлард. — Но больше там ничего нет. Просто огненный гейзер.
Они втиснулись в скафандры, громоздкие из-за усиленной теплозащиты. Ожидая спасателей, Келлард провел в таком снаряжении много дней. Воспоминания о них его вовсе не радовали.
Хофрич проверил радио, потом сказал:
— Все в порядке. Шэй, выпустите нас и будьте наготове. Моргенсон, продолжайте наблюдения.
Они вышли на Дневную сторону.
На них обрушилась буря излучений, лавина зноя и света, и они невольно содрогнулись, словно под напором ливня. Не так просто было сделать первый шаг в этом потоке огня, но Хофрич этот шаг сделал. Они шли медленно, тяжело и видели лишь черные камни у себя под ногами, да ручейки и лужицы расплавленного свинца, да свои собственные, непомерно толстые ноги.
Потом они выпрямились. Сквозь иллюминатор скафандра Келлард увидал впереди высокий столб пламени, слепящего даже через многослойные фильтры. Столб был уже высотой в сотню футов, но продолжал расти, и, несмотря на отсутствие атмосферы, они «слышали» — через почву, подошвами ног — пульсирующий рев, отдававшийся вибрацией во всем теле.
Перед нагромождением камней они остановились. Огненный фонтан уходил ввысь. Он вздымался и опускался, словно откликаясь на биения невообразимого сердца пылающей планеты. Камни гремели и содрогались, и Келлард снова спросил себя: что же гонит нас туда, где нам вовсе не место?