Солнечный Остров

Сомов Илья Александрович

Багровые лучи заходящего солнца алыми ручейками стекали со стен на пушистый ковер. Новый порыв необычно холодного ветра, заставил Лео поежиться.

– Может, лучше накинешь? – Ормат попытался снять одолженный пиджак.

– Нет-нет, - замахал руками Лео. – Это все из-за окон. Не пойму, кто их открыл. Солнце уже садится, а зимой ночи у нас холодные. Даже в таком году, как этот. Все-таки Гнездо очень высоко над уровнем моря.

Неожиданно Ормат застыл, как вкопанный, глядя на колышущиеся за окнами зеленые волны сада. Нахмурившись, Лео коснулся плеча Спутника,

и тут Ормата как-то повело в сторону. Широко взмахнув руками, он рухнул на плечи молодого князя, пригибая того к полу.

– Что… что с тобой? – крикнул побледневший Лео.

– Голова… кружится, - простонал Ормат. – Помоги мне отсюда выбраться.

Не выпуская шею аристократа из тяжелого захвата, Спутник буквально потащил Лео обратно к входу в галерею. Тяжело дыша, согнутый в три погибели князь, пытался хоть как-то помочь своему оруженосцу.

– Эти окна – можно их как-нибудь закрыть? – неожиданно спросил Ормат, когда они переступили порог небольшого зала.

– Конечно, - удивленно ответил Лео. – Вон та панель у входа.

– Покажи мне как.

Пожав плечами, он выполнил странную просьбу. Тяжелые ставни глухо клацнули, отрезая дворец от сада.

– Может, тебе лекарю показаться?
– спросил Лео, беспокойно заглядывая в лицо Спутника.

Ормат замотал головой:

– Не надо, это все нервы, перелет… уже все прошло.

– Да… ну, тогда я все же провожу тебя в комнаты, - все еще неуверенно сказал Лео.

Ормат кивнул, тряхнув соломенными волосами. Больным Спутник больше не выглядел. Может, действительно нервы. Он бы тоже разволновался, если б на годы отправился в совершенно незнакомое место.

Молодые люди молча вернулись в галерею, затопленную теперь латунными лучами автоматически включившихся световых шаров.

Лео то и дело беспокойно вглядывался в лицо своего нового друга. Тот казался совсем оправившимся от внезапной слабости. Разве что чуть напряженным. Леомир не заметил, как сильные пальцы Ормата быстро коснулись появившегося в стене небольшого отверстия с блестящими оплавленными краями.

Клыкастая черная глыба бешенства и длинной спутанной шерсти яростно ломилась сквозь заросли мятника. Оборванные листья клубящимся шлейфом летели за мускулистой горбатой спиной. Четыре когтистые лапы разом выдирали целые пласты влажной блестящей земли. Со страшных желтоватых клыков летели мелкие капельки слюны. Налитые кровью бусины глаз нацелились на человека безучастно стоящего на краю поляны. Из могучей глотки вырвался низкий дрожащий вой. Склонив тяжеленную тупорылую голову, зверь ринулся на жертву.

Выплюнув изо рта тонкую соломинку человек медленно, будто нехотя вскинул длинную мощную винтовку. Земля испуганно вздрагивала от тяжелого галопа чудовища. Твари оставалось сделать не больше пяти прыжков, когда винтовка, зарычав, полыхнула злым огнем.

Из толстого черепа зверя вырывался фонтанчик тяжелой крови перемешенной с острыми белыми осколками и какими-то темными сгустками. Лапы чудовища подломились, смешно взвизгнув, оно смешно взвизгнуло

и, сминая кусты, покатилось к ногам убийцы.

Могучие бока в последний раз дернулись в бесполезной судороге дыхания и все замерло. Только покрывшиеся черными пятнами резные листья мелко дрожали. Над изломанной поляной висел морозный запах мятника, приправленный чем-то горьким, тревожным.

Человек равнодушно посмотрел на лежащую у ног тушу. На лице стрелка застыла маска царственной скуки.

– Вы подпустили его очень близко, господин, - негромко сказал Волемир.

Князь Медовир Сабан дернул плечом, бросил на землю тяжелую винтовку, и не глядя потянулся к первому кнуту. Жестоко страдая от унижения, Волемир вложил в руку господина кубок, наполненный крепким вином. Он уже не помнил, когда в последний раз выполнял работу простого слуги.

– Мне нравится, как пахнет их кровь. Когда она свежая, только что выбитая из мозга, - беспокойные серые глаза задумчиво сузились. В который раз Валидору показалось, что князь видит его насквозь.
– Человеческая и вполовину не так хороша.

Вытерев рот, Медовир вернул пустую чашу.

– Выпускать следующего? – поклонился первый кнут, безуспешно стараясь спрятаться от пронизывающего взгляда хозяина.

– Нет. Надоело, - князь дернул уголком губ.
– Мой садок с кроликами уже наполнили?

– Да, господин.

– Ну, хоть что-то ты еще можешь. Хватит на сегодня стрельбы. Пойдем.

Они зашагали к большому темно-вишневому шатру из дорогой саудовой ткни, вокруг которого муравьями суетились запыхавшиеся слуги. Рядом с шатром за тонкой сетчатой загородкой виднелись съежившиеся на земле тени.

На сырой траве сидело пятеро растрепанных, перепуганных девушек. Завидев приближающегося князя, они разом мелко задрожали. Но плача не было.

Волемир довольно кивнул. Видно, насчет соплей этих куриц уже предупредили.

Склонив голову, Медовир пристально рассматривал девчонок. Дурочки жались друг к дружке, словно надеялись так защититься. У некоторых на глаза все же навернулись слезы, но здесь Волемир их винить не мог. Уж он-то хорошо знал, как тяжел взгляд князя.

На тонких запястьях темнели похожие на браслеты татуировки. Первый кнут поморщился – ясно, парни ходили во владения Гакласа. Опять будут осложнения…

– Почему они такие оборванные? Я же предупредил, чтобы работали аккуратно, - процедил князь.

Волемир напрягся, почуяв в голосе господина отзвуки гнева, внезапного, как зимний шквал в Хрустальных скалах, и такого же страшного.

– Да это они сами, должно быть, через желтоколючник удирали, - сказал Волемир, вытаскивая из дырявого рукава жалко пискнувшей девчонки длинный изогнутый шип.

– Наперед думать надо. Еще раз такое повторится – пущу на дистанцию вместо клыкозуба.

Первый кнут незаметно выдохнул, похоже, шквал прошел мимо.

– Прикажи подготовить этих, – князь небрежно ткнул пальцем в двух девчонок: желтоволосую малышку с влажными оленьими глазами и крепкую смуглянку с задорно вздернутым носиком.