Солнечный ветер
Шрифт:
— Отдельный самолет для него не заказывали, не? — хохотнул Назар.
— Не, — смутился Данька, — но Зденка предлагала оставить его у себя на хранение, а мы бы потом приехали, например, на машине и забрали бы.
— Зденка была хорошая?
— Да. Они с мамой и сейчас общаются.
— Тебе повезло.
Следовало признать. Даниле действительно повезло. Его окружали — хорошие. Первое зло, с которым он столкнулся в своей жизни шло от человека с фамилией Шамрай. С фамилией его отца. Как и тогда, когда он еще не родился — когда его матери не поверили.
Дане повезло,
И повезло еще в одном, о чем Даня не подозревал пока.
Ему повезло расти в безусловной, абсолютной, всепоглощающей любви. И это чувство — сшибало Назара с ног в этой комнате. И от их разговора. Никогда в жизни он его не испытывал так остро, как сейчас рядом с сыном. Потому что его самого не любили. Он не догадывался о том ни в детстве, ни в юности, ни когда стал старше. И понял это сейчас. Данилу мама любит так, как никто никогда из семьи не любил его. Даже баба Мотря. Несмотря на макароны, гримерки по всему миру или ее занятость… чтобы у Данилы все было.
Некоторое время Назар переваривал это знание, все еще разглядывая макет, а потом увидел собственную фотографию на стене. Моложе на добрых четырнадцать лет, дурнее… Бритый, влюбленный сельский хлопец, которому досталась невероятная царевна, и он не сумел уберечь ее от себя же. Шамрай грустно улыбнулся и спросил:
— Мама говорила, что я в те времена добывал янтарь на копанках?
— Серьезно? — удивленно вскинул брови Даня.
— Ну в Рудославе месторождения по лесам.
— Это я знаю, читал. Так ты был добытчиком?
— Ага, мы там разрабатывали жилы… если честно, незаконно, так что я в те времена такой себе браток был, получается… Янтарная мафия. На этом снимке заброшенная копанка, на которой я нашел свой первый камень. Хотел маме твоей показать, вот привез, она и щелкнула. А теперь я геолог, это дело всей моей жизни. Может, если бы она мне не встретилась, я бы так и сидел в янтарных канавах.
— Ого, — тихонько булькнул мальчишка, растерявшись. Мать ничего такого не рассказывала. Хотя она в принципе вообще не говорила, чем там отец тогда занимался. Сама она училась и была на каникулах. Как-то само собой разумелось, что и папа был тоже… студент. А оказывается, целый детектив! Детективы Данька иногда почитывал, иногда почитывал и фэнтези после того, как проглотил Гарри Поттера, но предпочитал книги о морских приключениях и благородных пиратах, как капитан Блад.
— Ага… Ладно! — Назар хлопнул себя ладонями по бедрам и бодро проговорил: — Слушай, а что насчет кофе? Мне Никоряки, ну от которых ты удрал, говорили, ты просил. Сварим?
— А у нас кофе-машина есть, — деловито заявил Даня, — латте вкусный делает.
— Я люблю эспрессо. Но пошли, сварим себе по чашке. Или ты полежишь, а я принесу?
Конечно же Данила наотрез отказался отдыхать и преданным трогательным щенком поскакал с ним на кухню, как если бы у него ничего не болело. Но ведь болело же. Назар это точно знал. От Даниного детского желания ни на секунду от него не отлипать раз за разом сжималось сердце, и он про себя твердил только: пусть бы так было всегда. Если Данила прикипит, то как бы Милане ни хотелось,
Пока сооружали Даниле его латте, а Назару его эспрессо, обменялись наконец номерами, словно бы спохватившись.
— Фотки выберешь мне, какие понравятся, и в телегу скинешь, хорошо? — снова напомнил Назар. И вовремя. В это самое время в прихожей щелкнул замок на двери.
Следом раздался и веселый голос Миланы:
— Данька! Я дома! Я тебе мороженое принесла. Торт, как ты любишь.
Громко, чтобы он мог услышать в своей комнате. Но уже в следующее мгновение она бы и сама ничего не услышала, потому что опустив глаза, наткнулась на мужские кроссовки, которые были на несколько размеров больше, чем обувь сына. В голове зашумело, Милана влетела в квартиру и снова крикнула:
— Даня!
— Ма, мы тут! — звонко ответил ей Данила, показав веселую мордочку из кухни. — Мы кофе пить собрались. И я ел суп.
— Доставку заказывал? — спросила она, проходя в кухню. Водрузила на стол упаковку с мороженым и вопросительно посмотрела на Назара. Нафига принесло?
— Не, мы варили! — запротестовал мальчишка, крутясь вокруг матери. Шамрай же неловко улыбнулся, чувствуя себя, будто его застали врасплох. И осторожно поздоровался:
— Привет. Я заскочил проведать Данилу, так получилось.
— Привет, — кивнула она. — А суп — это в качестве чего?
— Обеда.
— А еще папа курицу сделал со сливками и грибами нам на ужин! — нашел нужным сообщить Даня.
— А чем папу мои макароны не устроили? — язвительно бросила Милана.
— Устроили, — точно так же коротко ответил Назар, а мелкий удивленно воззрился на мать, начав соображать, что что-то пошло не так. Но все же решил вступиться за драгоценного, едва-едва обретенного отца.
— Папа ел. А я ел суп с клецками. Я сам клецки делал, папа научил.
— Что вы еще делали? — спросила Милана сына, не удостоив Назара и взглядом.
— Кормили Грыця, смотрели мою комнату, разговаривали про всякое.
— Ну молодцы, — сдержанно проговорила она. — Наверное, на сегодня впечатлений хватит, а врач велел больше лежать. Помнишь?
— Ма, ну мы еще кофе не выпили! Па, давай и маме сделаем, — метнулся Данила к Назару, а тот, прекрасно видя, как на Милану действует каждое «папа», срывающееся с его уст, попытался сгладить, пусть и неуклюже:
— Данька, тебе и правда лучше лечь. Полдня на ногах же.
— Дань! Ты и без кофе до двух ночи то книжки читаешь, то в стратегиях своих сидишь. Вечер уже, а день был насыщенным, да?
— Да, — уныло кивнул мальчик и глянул на Назара. — Пока, пап!
— Пока, — махнул ему рукой тот, а потом, видимо, исполнившись смелости, ибо дите смотрело на него почти как на супергероя, быстро шагнул к нему, наклонился и снова поцеловал в лоб. Как в первый их вечер. — Дуй отдыхать.
Пока Данька ковылял по лестнице, причем явно преувеличивая и замедляя ход, Милана помалкивала, но едва услышала, как наверху за ним закрылась дверь, посмотрела на Назара, и глаза ее в самом буквальном смысле метали молнии.