Соло для 'калаша'

Мальцев Сергей Евгеньевич

Чихая от пыли, он извлек из-под книжного развала том в бордовой коленкоровой обложке. Надпись на нем гласила: "Государственные награды СССР". Гаркавый принялся внимательно перелистывать страницы, пока не прочитал на одной из них:

"Описание ордена Отечественной войны.

Знак ордена Отечественной войны первой степени изготавливается из золота и представляет собой изображение выпуклой пятиконечной звезды..."

"Ого!" - новость была пикантной.

Он лихорадочно перелистывал страницу за страницей, вчитываясь в описания, и почти повсюду натыкался: золото, платина, серебро; золото, платина, серебро...

Кое-где

был даже указан вес награды, что соответствовало содержанию в ней драгоценного металла с точностью до грамма.

"Да это же Клондайк!"

Знаки доблести превращались в тонны благородных металлов. У Гаркавого слегка пересохло во рту - шанс покончить с безденежьем вырисовывался вполне реально.

Он сунул книгу под мышку и двинулся на кухню - наиболее толковые мысли, как правило, посещали его именно во время еды.

Дмитрий Иванович Скитович терпеть не мог формулы жизни: "как все". Еще будучи курсантом Высшего десантного училища, он почувствовал в себе непреодолимую тягу быть "из ряда вон". То ли сам уклад казарменной жизни, то ли аксиома "командир всегда прав" вызвали у него сильнейшую мировоззренческую аллергию: упорную и плохопереносимую. Промучившись ею три года, он в конце концов подал рапорт об увольнении и получил отказ. Недолго думая, вечером того же дня "аллергик" содрал со стены в казарме портрет вождя мировой революции и разорвал его на куски. Затем под многочисленными изумленными взглядами курсантов с идиотской улыбкой на лице проследовал в туалет. До сей поры он не знал, почему поступил именно так, но, как бы там ни было, а отчаянный поступок чуть не подвел его под трибунал. Спасло время. Перестроечное брожение в "верхах" дезорганизовывало "низы". Покивав друг на друга, начальники в погонах не нашли ничего лучшего, чем отправить бунтаря на обследование в соответствующее поступку медицинское учреждение, после чего лучший стрелок училища был списан, как говорится, "подчистую". Плюнув на любые, теперь к тому же бесполезные попытки сделать карьеру, Скитович прибился к бригаде шабашников и заколесил по стране.

Семь лет он строил, пил горькую и охаживал приглянувшихся молодок. В конце концов ему надоело и это. Получив расчет за очередной объект, он купил себе подержанный "жигуль" и, тепло распрощавшись с товарищами, укатил в родной город, где и осел у родителей-пенсионеров. Оставшихся деньжат хватало позднему ребенку на скромную жизнь, и он днями пролеживал на скрипучей тахте с книгой в руках.

В один из летних вечеров его оторвал от чтения телефонный звонок. Звонил Гаркавый - его бывший одноклассник.

– Алло, Димка?
– Гаркавый не видел Скитовича уже несколько лет. Привет, старина... Узнал?

– Какими судьбами?
– Скитович до сих пор тепло относился к своему школьному товарищу, и поэтому, в отличие от других, этот звонок его совершенно не отяготил.

– Да вот, встретил на днях Игоря Качанова. Помнишь, такой длинный из параллельного класса?
– Гаркавый по голосу силился определить, насколько измелился его бывший сосед по парте.
– Он говорил, что видел тебя в городе. У тебя белая "шестерка" с тонированными стеклами. Верно?

– Похоже...

– Давно купил?

– Не очень.

– Я как-то встречал твоих. Говорили, что ты там где-то строишь...

– Отстроился. Восемь месяцев уже как.
–

Скитович только теперь подумал, как быстро пролетело время.

– Чем днями занимаешься?

– Да так... лежу, читаю. А что?

– Есть деловое предложение, - Гаркавый внутренне напрягся.
– Давай встретимся, поговорим, - ему очень хотелось, чтобы Скитович оказался психически мобилен.
– Как ты на это смотришь?

– Давай, - легко согласился тот.

Встретились в городском парке. Рослые, спортивного телосложения, они крепко пожали друг другу руки, и оба остались довольны энергией рукопожатия. Минут десять вспоминали школьные годы, пока Гаркавый, посерьезнев, не перешел к делу.

– Димка, что ни говори, а нам уже по двадцать пять. Ты никогда не задумывался о том, насколько бедность ограничивает личную свободу?

– Кто ж над этим не задумывался?
– Скитович улыбнулся явной наивности вопроса.

– Логично, - Гаркавый оставил без внимания проскользнувшую в тоне собеседника иронию. Светло-карие глаза его сощурились.
– Но как обрести эту самую свободу? Вот вопрос вопросов.

– Трудиться, трудиться и еще раз трудиться, - перефразировал Скитович тезис основоположника.

Гаркавый, нахмурив лоб, отрицательно замотал головой:

– Это банально. Вдобавок - нудно.

– У тебя есть особое мнение?

– Есть!
– Гаркавый многозначительно вознес в небо указательный палец. Каждому в жизни дается шанс, но вот только распознать его не всем под силу...

– Я где-то об этом уже слышал, - Скитович тоскливо посмотрел по сторонам - разговоры на подобные темы ему порядком наскучили, но участи внимательного слушателя, по-видимому, сегодня ему было не миновать.

– Мне кажется, что это под силу только избранным, - развивал мысль Гаркавый, - я даже уверен в этом.

– Ты думаешь, только избранным?
– вяло усомнился Скитович.
– Скорее, не все этого хотят по-настоящему: истинное желание, если хочешь знать, обязательно содержит в себе и реальный механизм своего воплощения, а все остальное так - онанизм.

– Может, ты и прав, - согласился Гаркавый - Но я, в общем, не об этом хотел поговорить. У тебя машина на ходу?

– Бегает пока.

– Отлично, у меня есть идея!
– Гаркавый довольно потер рука об руку. Давай сообразим с тобой одно небольшое дельце... на двоих. Тебе о чем-нибудь говорит слово "антиквариат"!!

– Старье, что ли, разное?

– Не только, - Гаркавый оживился, - советские награды, к твоему сведению, тоже антиквариат.

– У меня не было дедушки с фамилией Брежнев, - резонно заметил Скитович.

– При чем здесь дедушка?
– Гаркавый досадно махнул рукой.
– Ты никогда не задумывался, из чего эти самые награды сделаны?

– Из металла. Из чего же еще?

– Правильно. А из какого?

– Да черт его знает.

– А все же?

– Ну из бронзы, серебра...
– Скитович задумался.

– ...Золота, платины, - продолжил ряд Гаркавый. За последнюю неделю он прочел все, что мог достать на эту тему, и теперь сыпал фактами, как из рога изобилия.
– Орден Ленина - тридцать граммов золота и три грамма платины, орден Славы первой степени - двадцать восемь граммов золота, орден Ушакова Первой степени - двадцать шесть граммов платины.