Шрифт:
Глава 1, о комиксах и кукурузе
Труд комиксиста оплачивается плохо и мало. Но все-таки получше, чем труд уборщика, а в некоторых обстоятельствах только того и надо. Володька Крестоносец твердо пообещал себе, что он выберется с проклятой богами Мирабилис, что бы от него ни потребовалось. Даже малевать порно.
Впрочем, порно он не малевал, всего лишь художественно приукрашивал действительность. И, если уж совсем начистоту, рисование полураздетых женских фигур доставляло ему удовольствие.
– Куда ж тебя
За последние месяцы он привык разговаривать сам с собой, потому что больше было не с кем.
Очень сильно пахло кукурузой: значит, соседи опять будут гнать местный самогон и опохмеляться после вчерашнего. Володька потратил много часов, налаживая самопальные печати кондиционирования. В результате в его комнате можно было дышать, и температура держалась комфортная, однако от соседских запахов спастись никак не удавалось.
За окном, выходящим во внутренний дворик доходного дома, шаркала метла: дворник убирал остатки фестиваля. Фестиваля, на котором комикс Володьки, говорят, занял первое место.
– А толку-то… – продолжил бубнить под нос Володька, сверля взглядом чистый лист бумаги. – Денежного приза-то нет…
Известность можно было бы монетизировать, перезаключив контракт с нормальным издательством, если бы не одно «но»: Володька не знал, как продолжать.
Это же вам не «пра любовь» и не какая-то там философская история! Героем Володьки был лихой красавец-эфирник, на которого пачками вешались дамы, а мужчины вызывали на дуэль на каждой второй странице. Значит, его нужно было тащить по приключениям без пауз, желательно – не отвлекаясь на сон и еду. И вот с придумыванием этих приключений у Володьки приключились проблемы. А именно: у него закончились сплетни об одном знакомом, из которых он черпал вдохновение.
Володька снова вздохнул и в неудобном, меркнущем свете начал набрасывать атлетический силуэт протагониста – и пусть рядом стоит на коленях какая-нибудь грудастая девица… что там у него последнее было – роман с девушкой-пилотом с его же собственного корабля? Списать ее на берег, что ли, чтобы не возиться с ней дальше?..
Последние главы Володька придумывал сам или, лучше сказать, высасывал из пальца. Судя по тому, что ему отказались платить даже те крохи, что платили обычно, высасывал неудачно.
– Может быть, придумать ему симпатичного маскота? – вслух спросил Володька сам себя. – Например, корабельного кота.
Володька любил кошек. Но не заведешь же животное в тесной полуподвальной квартирке, пропахшей вареной кукурузой!
Да и к тому же, он все-таки надеялся свалить как можно быстрее.
– Ага, свалить… – стружки карандаша падали на чистый лист. – Этак я не успею оглянуться, как стану старейшим жителем Мирабилис.
Сплошная достоевщина. Или это больше булгаковщина?..
За окном появились две пары ног, незнакомые. Ноги побольше носили кожаные
…Ладно, если не продолжать сюжетную линию с пилотом, то что тогда?.. Может, какой-нибудь эфирный монстр? У них в Академии ходили разные завиральные истории о существах, живущих в дальних стримах.
Дощатая дверь в его квартирку громко бухнула и распахнулась, ударившись об косяк. Во все стороны полетели пыль и штукатурка: прихожая отсутствовала, шагнув с лестницы, ты оказывался прямо напротив видавшего виды Володькиного стола, под одну ножку которого, чтобы тот не шатался, он подкладывал пиратский репринт собственного комикса.
– Кто тебе нас заказал, мразь?! – с ходу взревел вошедший.
То был высоченный – особенно здесь, в подвале с низкими потолками – парень почти богатырского сложения (ну, худоват для богатыря – ладно, скорее на пловца похож). Светловолосый, голубоглазый красавец – такой, что ни пером описать, ни тушью нарисовать, с серьгой эфирника в ухе – в общем, прямо герой Володькиного комикса.
Кошмар каждого автора – чтобы твой герой вышиб с ноги дверь твоего жилья. Героям обычно есть что сказать своему создателю. Этому точно было:
– Отвечай, на кого ты работаешь?!
– Сашка?! – поразился Володька.
Потому что именно он, герой, это и был. То бишь, его прототип. Сашка Белобрысов, Володькин однокурсник по Санкт-Петербургской Военно-эфирной Академии.
С тех времен Сашка сильно изменился. Володька помнил его легкомысленным баловнем судьбы, которого ничто не могло вывести из себя. А стоял перед ним вкрай обозленный, крутой даже на вид мужик – небритый, с красными глазами, как будто ночь не спал.
В Академии Сашка считался щеголем, носил кадетскую, а потом мичманскую форму с этаким шиком, словно на сцену всходил. Сейчас же он был одет в гражданское и крайне небрежно: обычные обтрепанные джинсы и безрукавка на голое тело. И при этом – красная капитанская накидка! Короткий такой плащ с капюшоном типичного для торгового флота фасона.
Ну, ни хрена себе! В его-то возрасте!
Тут же Володька сообразил, что машинально оценивает в категориях военного флота. В торговом флоте капитанство – совсем другое дело: можно и в пятнадцать лет стать шкипером, были бы деньги корабль купить или нанять. Но все же…
Впрочем, Сашка не выглядел молодо. Как будто попал во временную аномалию и добрал где-то декаду-другую. Вообще, если бы не серьга в ухе в форме Сатурна, Володька, может, его бы не сразу и узнал. Мало ли светловолосых качков на свете!
– Мы что, знакомы? – от неожиданности Сашка нахмурился и опустил занесенный было кулак.
– Да! Это я, Володька Костомаров! Ты что, меня не помнишь?
– Косто… А, Крестоносец! – Белобрысов удивленно моргнул. – Мать твою, какого хрена ты тут творишь?!