Соломенные куклы

Маркелова Софья

– А это место далеко от острова? – запоздало поинтересовалась Вера.

– Нет, дочка, – перекрикивая шум мотора, ответил дед Афанасий и придержал соломенную шляпу, которую чуть не снесло ветром. – Соловый холм раньше частью Враного был. А после вода в озере поднялась, затопила узкий перешеек. Ещё пару лет

можно было пешком по отмели дойти. А нынче без лодки туда не добраться.

Вера кивнула. Прикрыв рукой голову от солнца, она любовалась буроватыми водами Онежского озера, и то и дело улыбалась, когда ей на кожу попадали прохладные брызги, а лучики света плясали на её льняных волосах.

Лодка, высоко задрав нос, неслась по волнам, лихо подпрыгивая. Они оплыли Враный остров по широкой дуге, пока слева на берегу не показались руины старой часовенки. Здесь старик замедлил ход, повёл лодку аккуратнее. Из воды выглядывали песчаные и каменистые отмели, а вскоре Вера обратила внимание на округлый зелёный холм впереди. Этот крошечный остров, весь поросший соснами и берёзами, выглядел уединённым и необжитым местом – каплей растительности в океане безжизненных холодных вод.

– Вот он. Соловый холм.

Они пристали к берегу там, где кусты были реже. Лодку Афанасий с помощью Веры затащил на песок, деловито отряхнул руки и зашагал к центру острова, попутно рассказывая:

– Деревенька наша совсем небольшая, как ты наверняка заметила, дочка. До ближайшего заселённого острова неблизко. Так и живём мы тут тихонько, сами по себе. Как жили предки. Оттого многие обычаи наши до сих пор сохранились в неизменном виде и уходят корнями в глубокую глухую древность.

Они продрались сквозь густой кустарник, частокол деревьев немедленно расступился, и впереди показалась освещённая солнцем прогалина со скошенной травой. На ней тесно

жались друг к другу низкие бревенчатые избы. Крыши многих поросли мхом, из щелей срубов торчала пакля, а древесина потемнела. Дома имели нежилой вид, хотя в каждой избе виднелись целые стёкла и призывно были распахнуты резные ставни. А возле домов, под козырьками, в дверных проёмах и на крыльце стояли соломенные куклы в полный человеческий рост.

Вера в первое мгновение, как их увидела, даже впала в ступор. Куклы были сделаны с большой любовью: одеты, обуты и украшены мелкими аксессуарами, вроде головных уборов, лент и простеньких украшений. Кто-то держал в руках корзины, другие – вилы или лопаты. У женских кукол волосы были заплетены в хвосты и косы.

Только лиц ни у кого не было.

– Делать к похоронам соломенные куклы с покойников – древнейшая наша традиция, – вещал дед, подойдя ближе к домам. – Куклы обязаны походить на усопшего.

– И для чего это всё? – спросила Вера.

– Солома имеет сумежную силу – и миру живых, и миру мёртвых одинаково она принадлежит. С её помощью душа покойного остаётся в кукле.

– А! И вы верите, что он как будто бы продолжает жить с вами, но в новом теле, да? – предположила Вера.

– Так и есть, дочка.

– А зачем здесь стоят эти домики?

Вера подошла к ближайшей избе и прижалась лицом к стеклу, поставив ладони козырьком. И сразу отшатнулась. По ту сторону окошка сидела безликая кукла в цветастом платке, повязанном вокруг головы, и, казалось, смотрела прямо на Веру через тонкую преграду стекла. На деле, конечно, она всего лишь была так усажена, но девушке почудилось, что соломенная гладкая поверхность лица была обращена точно на неё.

Конец ознакомительного фрагмента.