Соломенные люди
Шрифт:
В дома к семьям предыдущих жертв Человека прямоходящего они заходить не стали. В их распоряжении имелись протоколы всех допросов, и казалось крайне маловероятным, что удастся выяснить что-то новое. Нина знала, что Зандт помнит все протоколы наизусть и может рассказать родственникам погибших то, о чем те сами уже успели забыть. Так что разговаривать с ними особого смысла не имело и могло лишь запутать дело. Она также в душе полагала, что если Зандт сумеет навести их на след убийцы, то сделает это, опираясь в куда большей степени на собственные чувства, чем на знания.
У Нины имелась и еще одна причина не подпускать
И что если это так – то он об этом расскажет.
– Могу повторить еще раз, если хотите.
Майкл Беккер уже дважды подробно описал все, что пытался предпринимать, быстро и коротко отвечая на вопросы. Зандт знал, что ничего такого, что могло бы ему помочь, все равно не услышит. Он также понял, что в течение недель, предшествовавших исчезновению девочки, Беккер настолько был поглощен своей работой, что не замечал практически ничего из происходившего вокруг. Зандт покачал головой.
Беккер неожиданно уставился в пол и опустил голову на руки.
– Вы больше ничего не хотите спросить? Должно быть что-то еще. Обязательно должно.
– К сожалению, волшебного вопроса не существует. А даже если и так, то я не знаю, каков он мог бы быть.
Беккер поднял взгляд. Другие полицейские ему такого не говорили.
– Думаете, она все еще жива?
– Да, – ответил Зандт.
Беккера удивила уверенность, прозвучавшая в словах полицейского.
– Все остальные ведут себя так, будто она мертва, – сказал он. – Они этого не говорят, но подразумевают.
– Они ошибаются. Пока.
– Почему вы так думаете? – У Беккера перехватило дыхание, словно он цеплялся за последнюю надежду.
– Когда подобный убийца избавляется от жертвы, он обычно прячет тело и делает все возможное для того, чтобы его нельзя было опознать. Отчасти для того, чтобы затруднить работу полиции, но также и потому, что многие из таких людей пытаются скрыть собственные действия от самих себя. Три предыдущие жертвы были найдены на открытой местности в остатках собственной одежды и даже со своими личными вещами. Этот человек ни от кого не скрывается. Он хочет, чтобы мы знали, кто они и что он с ними покончил. А это подразумевает некоторый период, в течение которого они нужны ему живыми.
– Нужны ему...
– Лишь одна из предыдущих жертв была изнасилована. За исключением легких травм головы, у остальных не было следов какого-либо насилия, если не считать того, что их обрили наголо.
– И, естественно, того, что их убили.
Зандт покачал головой.
– Убийство в данной ситуации не является насилием.
– Неделя, – безрадостно проговорил Беккер. – Уже прошло пять дней.
Зандт ответил не сразу. Во время разговора он успел достаточно тщательно разглядеть комнату, но сейчас увидел кое-что, чего не заметил раньше, – небольшую стопку учебников на столике. Судя по их названиям, они вряд ли могли принадлежать младшей дочери.
– Я знаю.
– Вы говорили так, будто у вас есть некая причина считать ее живой.
– Я просто не верю, что он мог ее уже убить.
Беккер хрипло рассмеялся.
– Не верите? Вот как? Великолепно. Весьма утешительно звучит.
– Утешать вас не моя работа.
– Нет, – бесстрастно произнес Беккер. – Конечно нет.
Он немного помолчал и добавил:
– Подобное ведь на самом деле случается, верно?
Зандт понял, что он имеет в виду. Некоторые события из тех, о которых большинство узнают по телевизору или из газет, могут происходить в действительности – такие как внезапная смерть, развод или перелом позвоночника; самоубийство, наркомания или тающий в глазах круг серых силуэтов, которые смотрят на тебя сверху вниз и бормочут: "Водитель даже не затормозил". Все это случается и реально в не меньшей степени, чем счастье, удачный брак или ощущение греющего спину солнца, которые стираются в памяти намного медленнее. Твоя жизнь может оборваться в любой момент. Тебе может просто не повезти. И все это происходит всегда и всюду, каждый день.
– Да, – ответил он, незаметно дотрагиваясь до обложки одного из учебников и проводя пальцами по ее шершавой поверхности.
– Как вы думаете, каковы шансы, что она вернется?
Вопрос был задан прямо, ровным голосом, и Зандт даже проникся к Беккеру некоторым уважением.
– Можете считать, что шансов нет вообще.
Беккер потрясенно уставился на него, пытаясь что-то сказать, но так и не произнес ни слова.
– Каждый год подобные люди убивают сотню других, – сказал Зандт. – Вероятно, даже больше. И это только в нашей стране. Почти никого из убийц так и не удается поймать. Когда же нам это удается – мы поднимаем большой шум, словно загнали тигра обратно в клетку. Но это не так – каждый месяц появляется новый. Те немногие, кого мы ловим, – это просто те, кому не повезло, или дураки, или те, кто начал совершать ошибки. Большинство же так и не попадают к нам в руки. Эти люди – не отклонение от нормы. Они – часть нас самих, такие же, как и любой другой. Выживает сильнейший. И умнейший.
– Этот... "Мальчик на посылках" – он умный?
– Его зовут иначе.
– Так его раньше называли в газетах. И полицейские тоже.
– Он сам назвал себя Человеком прямоходящим. Да, он умный. Возможно, из-за этого он и поддается искушению – ему очень хочется, чтобы им восхищались. С другой стороны...
– Его не так-то просто поймать, а если вы его не найдете, мы никогда больше не увидим Сару.
– Если вы снова ее увидите, – сказал Зандт, убирая блокнот и ручку во внутренний карман, – это будет подарком богов, и именно так следует это рассматривать. Никто из вас уже никогда не станет прежним. Это не обязательно плохо, но это так.