Соломон Кейн и другие герои

Говард Роберт Ирвин

Мерилин вдруг резко вскинулась на кушетке, глаза широко распахнулись, округляясь от ужаса. Острый слух Кейна тоже уловил скрип двери, открывшейся неподалеку.

– Это Накари! – быстро зашептала девушка. – Поспешите же! Она не должна застать вас здесь! Спрячьтесь скорее… – Кейн обернулся, и она добавила: – И, умоляю вас, ни звука! Что бы ни случилось – молчите!..

Мерилин вновь опустилась на шелковые подушки и притворилась, что задремала, а Кейн стремительно пересек комнату и укрылся за длинными стенными занавесями: на его счастье, в стене обнаружилась ниша, в которой, вероятно, раньше стояла статуя.

Едва он успел

спрятаться и замереть, как распахнулась единственная дверь комнаты и странная, варварского вида фигура встала на пороге.

Накари, царица Негари, пришла к своей невольнице.

На ней было то же одеяние, что и в тронном чертоге. Звеня цветными браслетами на руках и на ногах, она прикрыла за собой дверь и вошла в комнату. Двигалась же она с прирожденной гибкой грацией пантеры, и Кейн, наблюдавший за ней из укрытия, помимо собственной воли восхитился изяществом ее движений. Однако взгляд ее дышал таким живым и магнетическим злом, злом гораздо старшим, чем цивилизация, что Кейн содрогнулся от омерзения.

«Да это сама Лилит! – сказал он себе. – Она прекрасна, но она же и ужасает, словно Чистилище. Да, это Лилит – нечистая, но ослепительная женщина из древней легенды!»

Накари остановилась подле кушетки. Какое-то время она молча, сверху вниз смотрела на пленницу, после чего с загадочной улыбкой нагнулась и встряхнула ее за плечо. Мерилин открыла глаза, приподнялась… потом соскользнула с ложа и преклонила колени перед своей дикой владычицей. Кейн, глядя на это унижение, беззвучно, но яростно выругался за занавеской. Царица же, рассмеявшись, присела на кушетку и жестом велела девушке подняться с колен, а потом обняла ее за талию и… усадила себе на колени. Ошарашенный Кейн замер, наблюдая за тем, как лениво, явно забавляясь, ласкала она рабыню. Может, была тут и своего рода привязанность, но Кейну подумалось о сытой тигрице, играющей со своей жертвой. Он-то чувствовал в каждом движении Накари насмешку над беспомощной невольницей и тонкую, изысканную жестокость.

– Какая у тебя мягкая кожа, какая нежная плоть, маленькая Мара, – лениво мурлыкала Накари. – Другие мои служанки не идут с тобой ни в какое сравнение. Время близится, маленькая, грядет твоя брачная ночь. И, право же, еще не рождалось под черными звездами невесты прекрасней!

Мерилин задрожала так, что Кейн испугался: сейчас потеряет сознание. Глаза Накари странно поблескивали под полуопущенными веками в длинных ресницах, полные алые губы кривила тень сводящей с ума улыбки. Что бы она ни делала, во всем сквозило нечто зловещее. Кейн почувствовал, что обливается потом.

– Мара, – продолжала царица, – тебе оказана честь, которая и не снилась никакой другой девушке, а ты все чем-то недовольна. Подумай о том, как станут завидовать тебе все жительницы Негари, когда жрецы пропоют брачные гимны и из-за черного парапета Башни Смерти выглянет Луна черепов! Подумай, маленькая невеста повелителя, сколько девушек готовы жизнь отдать за то, чтобы назвать его женихом!

И Накари вновь рассмеялась, точно услышав хорошую шутку, – удивительно музыкальным, но в то же время и зловещим смехом. И вдруг замолчала. Ее глаза обратились в узкие щелки и пристально обежали комнату, а все тело напряглось, подбираясь по-звериному. Рука метнулась к поясу и извлекла длинный, узкий кинжал. Кейн между тем держал ее на мушке своего пистолета, и палец его лежал на спусковом крючке. Только естественное

для человека его склада нежелание стрелять в женщину удерживало англичанина от того, чтобы метнуть смерть в дикарское сердце Накари: он почти не сомневался, что царица варваров вознамерилась прирезать Мерилин.

Но та неуловимым кошачьим движением спихнула рабыню с колен и прыжком отлетела назад к двери, не спуская горящего взора с занавеси, за которой стоял Кейн. Неужели, подумалось ему, эти глаза пантеры сумели его высмотреть?.. Вскоре все прояснилось.

– Кто здесь? – крикнула она в ярости. – Кто прячется там, за шпалерой? Выходи! Я не вижу и не слышу тебя, но я знаю: здесь кто-то есть!

Кейн молчал и не двигался. Итак, звериный инстинкт сообщил Накари о его присутствии в комнате. Как поступить?.. Он решил не спешить и сперва посмотреть, что предпримет царица.

– Мара! – Голос Накари прозвучал как удар хлыста. – Кто там, за занавесью? Живо отвечай, пока я снова не приказала тебя выпороть!

Но несчастная девушка, казалось, утратила дар речи. Она только сжалась в комок на полу, чудесные глаза наполнились ужасом. Но она не произнесла ни слова. Горящий взор Накари был по-прежнему устремлен в ту же точку. Свободной рукой она пошарила позади себя и ухватила шнур, свисавший со стены. Злобный рывок – и занавеси разошлись на две стороны. Тайное сделалось явным. Кейн стоял в своей нише, и больше его ничто не скрывало.

Несколько мгновений длилась эта немая сцена. Изможденный жилистый путешественник в заляпанной кровью, изодранной о камни одежде, с длинным пистолетом, сжатым в правой руке. Царица дикарей в варварски великолепном наряде, замершая у противоположной стены, одной рукой еще держа шнур, другой – смертоносный кинжал. И между ними – пленница, скорчившаяся на полу.

Кейн первым нарушил молчание, сказав:

– Не поднимай шума, Накари, не то умрешь.

У царицы, ошеломленной непредвиденным зрелищем, казалось, временно отнялся язык. Кейн покинул нишу и, неторопливо ступая, пошел к ней.

– Ты!.. – прошипела она, обретя наконец голос. – Ты, должно быть, тот самый человек, о котором рассказали мне стражи. Тем более что больше белых людей в Негари и нет. Но ведь ты, по их словам, упал вниз и разбился! Каким образом…

– Тихо! – Резкий приказ Кейна прервал ее невнятные излияния. Он знал, что Накари никогда не видела пистолета и не знает, что это такое, зато отлично чувствует смертоносную угрозу, исходящую от длинного клинка в его левой руке. – Мерилин, – он по инерции продолжал пользоваться диалектом речных племен, – возьми-ка шнуры от занавесей да свяжи эту…

Он был уже на середине комнаты. С лица Накари тем временем сошло первоначальное беспомощное изумление, горящие глаза замерцали обычным коварством. Она выпустила из ладони кинжал и уронила его на пол, словно бы признавая свое поражение, но потом вдруг стремительно вскинула руки и схватила еще какой-то шнур на стене. Кейн услышал отчаянный крик Мерилин, но не успел не то что спустить курок – даже и сообразить, что происходит. Пол вдруг ушел у него из-под ног, и он полетел вниз, в бездонную темноту. Глубина, впрочем, оказалась невелика, и Соломон благополучно приземлился на ноги. Силой толчка его бросило на колени, он ощутил чье-то присутствие подле себя в темноте… И в это время на его голову обрушился страшный удар, и непроглядный мрак беспамятства окутал его.