Солотчинский призрак
Шрифт:
– Она второй раз не пыталась подавать документы? – спросил Иван Васильевич.
– Не думаю. Она после этого так зло отозвалась не только о самих курсах, но и обо всех, кто там учится и преподает. Причем опять же у меня сложилось впечатление, что она сожалеет не об упущенной возможности заниматься науками, а о несостоявшейся мечте уехать из нашего города или из страны. Она так и сказала, что вот типа поступившие теперь будут блистать в столице.
Зазнаев не удержался, чтобы хмыкнуть. Обычно девушки, которые учились на высших курсах, нигде блистать не могли. Оказавшись
– Ведь у нее была возможность решить эту проблему, – продолжила классная дама. – Она могла за год подготовиться и сдать экстерном экзамены за курс мужской гимназии, тогда ее зачислили бы в первых рядах.
– А сложно сдать такие экзамены?
– Ну как Вам сказать, конечно, надо было бы самостоятельно изучить некоторые предметы, которые мы не преподаем, например латынь. Но ведь многие с этим справляются, занимаются сами, приглашают репетиторов, ведь можно нанять какого-нибудь студента или старшеклассника, они недорого берут. По любому Насте это было по силам: и в интеллектуальном плане, посидела бы и все освоила, и по деньгам. Она же не совсем бедная.
– А Вы ей говорили про эту возможность?
– Говорила. Она с возмущением произнесла что-то типа, вот почему ей нужно дополнительно заниматься, а другим нет.
Разговор был закончен, Зазнаев пошел к двери. Вдруг у следователя мелькнула мысль:
– Скажите, а где именно Вы встретили Настю?
– На Краснорядской, около лавки мелочных товаров, там еще реклама мыла такая запоминающаяся.
Поблагодарив женщину за беседу, Зазнаев пошел по Мясницкой в сторону торговых рядов. Если ранее он не рассматривал девушку всерьез в качестве подозреваемой, то сейчас после всего услышанного его мнение изменилось.
Он подошел к той самой лавке, где Вернов покупал мышьяк. Продавец был на месте (его не стали брать под стражу до суда, где ему предстояло держать ответ за продажу яда). Понятно, что, увидев следователя, он слегка побледнел:
– Что Вам угодно? – вопрос был задан с такой приторной улыбкой, что немедленно хотелось запить ее водой, как запивают слишком сладкие конфеты.
– Задать еще один вопрос, только один. Скажите, а господин Вернов был единственным покупателем того специфического товара, который Вы ему недавно продали?
– Единственным, вот истинный крест, клянусь, – забожился торговец.
По тому, с какой поспешностью он это делал, стало понятно, что в эту лавку не только бывший дипломат захаживал, чтобы приобрести вредный порошок. Вполне возможно, место пользовалось определенной славой и к нему хорошо протоптали дорожку охотники, скорняки, художники и пр.
– Да ладно врать, как же я поверю тебе. Небось, всех местных охотников снабжаешь и скорняков тоже? –
Красноречивое молчание подтверждало его догадку.
– Ну ладно, Бог с ними, со скорняками и охотниками. Меня другое интересует: а молодая барышня у тебя тот товар никогда не приобретала?
– Какая барышня?
– Молодая, на вид 17—19 лет, росту чуть выше среднего, наверное, 37 вершков. Волосы светло-русые, немного вьются, глаза голубые, одета хорошо.
– Нет, не покупала, – в эту минуту лавочник выглядел даже убедительно.
– Точно не покупала?
– Точно, если только он ей отсыпал.
– Кто «он»? Кому отсыпал? – удивился Зазнаев.
– Ну вот этот, тот самый, которому я продал, и Вы его повязали.
– Господин Вернов?
– Да, он.
– Он что, не один был?
– Да, с ним девушка была, вот имена та, как Вы описали: среднего роста, волосы светлые, вьются слегка. Одета как госпожа. Только это давно было, более двух месяцев назад.
Неужели Настя в сговоре с бывшим дипломатом?
– А они вместе покупали? Девушка понимала, о каком товаре идет речь?
– Не знаю, понимала ли или нет. Она снаружи была.
– А как же Вы узнали, что она приходила?
– Я видел ее в окно. Но они точно были вместе. Прежде чем зайти в лавку, господин Вернов что-то сказал этой девушке, и она осталась на улице.
– А окно или форточка были открыты?
– Я не помню точно, но скорее всего да, весна же уже была.
Зазнаеву ничего не оставалось, как продолжить свой путь дальше: по Московской улице уже немного осталось дойти до тюремного замка. Надо был еще раз побеседовать с задержанным Верновым.
Тот выглядел неплохо. Видимо, опыт жизни на Востоке приучил хладнокровно воспринимать подобные огорчения в жизни, как внезапный арест.
– Вы ко мне с новостями? – достаточно дружелюбным тоном спросил он следователя.
– Конечно. Не знаю, как уж она Вам понравится, но все же. Четко установлено, что собачку Жули отравили. И отравили именно мышьяком.
– Вы извлекли труп несчастного животного и провели экспертизу?
– Да, проба Марша положительна.
– И Вы уверены, что это сделал я?
– Ну, у кого был найден мышьяк, кто и ранее его покупал?
– А Вы не допускаете мысли, что мышьяк также мог купить и кто-то другой?
– Допускаю, я также не могу исключить, что у Вас остатки яда и в самом деле украли. Скажите, когда Вы покупали мышьяк два месяца назад, зачем Вы с собой взяли Настю?
– Петровскую? Откуда Вы об этом узнали?
– Это моя работа. Так зачем?
– Да не брал я ее. Она увязалась, якобы ей надо ниток для вышивания купить. Она с одной и той же вышивкой сидит в гостиной уже полгода. Вышьет один листочек и забросит, потом опять спохватится и снова иголкой ковыряет. Вот у нее там что-то закончилось. Она уговорила меня взять с собой в город. Я ей у лавки сказал, чтобы она шла покупать свои нитки, даже показал, где наиболее широкий выбор. Она вроде как ушла, но не удивлюсь, если осталась и стала следить за мной.