Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв
Шрифт:
Истинными патриотами России проявили себя те, кому не доверяло правительство, кто был занесен в «черный список» царизма и томился в заключении. Архимандрит оказался вынужденным упомянуть в докладе среди отличившихся стрелков арестантов — бывшего студента Киевского университета Егора Андрузского и бывшего придворного певчего Алексея Орловского, а также сосланных в монастырь отставного рядового, разжалованного из поручиков Николая Веселаго, титулярного советника дворянина Ивана Якубовского, неслужащего дворянина Андрея Мандрыку, фельдфебеля Якова Пыжьянова и рекрута из раскольников Ивана Шурупова. «Все они с самоотвержением действовали против неприятеля в лесу в охотниках», — доносил Александр в синод.
Перед ратниками стояла задача — не допустить высадки неприятеля на берег. А если бы англичанам все же удалось высадить десант, то охотники должны были сбросить его в море. В этом случае им пришел бы
Вчерашние штатские люди, представители самых мирных профессий, стрелки до конца выполнили свой патриотический долг. Они самоотверженно обороняли позиции до тех пор, пока продолжался обстрел берега.
В 5 часов вечера со свистом пролетело последнее 96-фунтовое ядро. Оно пробило икону богородицы, находившуюся над западными дверями при входе в большой Преображенский собор. После этого канонада, продолжавшаяся без перерыва 9 часов 15 минут, умолкла. В начале шестого часа фрегаты «Бриск» и «Миранда» стали на якорь. На судах прекратилось всякое движение. Усталые матросы отдыхали.
Каковы итоги двухдневных боев за монастырь? Без всяких обиняков скажем, что под Соловецким монастырем интервенты потерпели тяжелое поражение. Их престижу был нанесен непоправимый урон. В письме к Бойлю архимандрит Александр в одной фразе подвел итоги боев: «Враг вынужден был со стыдом удалиться от нас без исполнения своего намерения».
Осада монастыря легла несмываемым пятном позора на британский флаг. Бессмысленная и жестокая со всех точек зрения, вызвавшая недоумение в странах Европы, в том числе и в самой Англии, бомбардировка острова не принесла серьезного ущерба обители, несмотря на то, что только во второй день боев орудия английских пароходов выбросили из своих жерл до 1800 ядер и бомб. [348]
А какой вред причинили они монастырю? Самый мизерный. Во всяком случае, значительно меньший, чем можно было предполагать. Продырявленной насквозь вражескими снарядами оказалась только так называемая Архангельская гостиница, которую летом занимали приезжавшие в монастырь богомольцы. Но и это большое двухэтажное деревянное здание, стоявшее за оградой, на открытом поле, на пути выстрелов, неприятель не сумел ни разрушить, ни зажечь калеными ядрами. Разрушения в самом монастыре оказались столь незначительными, что Александр обещал синоду исправить их в несколько часов. Ядрами были пробиты стена Онуфриевой кладбищенской церкви, стены Преображенского собора и проломан купол Никольской церкви. В нескольких местах снаряды повредили монастырскую ограду. Этим и исчерпывался весь материальный урон, нанесенный монастырю. Начинавшийся несколько раз внутри обители пожар «легко тушили накидкою войлоков, смоченных водой, и малыми заливными брандспойтами, расставленными по крепостной стене».
348
Мелетий. Цит. соч., стр. 65.
Соловецкий настоятель в своем донесении в синод от 10 июля 1854 года [349] делал совершенно правильный вывод: «Все бесчеловечные усилия неприятеля, клонившиеся к тому, чтоб совершенно нанести разрушение ей (обители) своими страшными снарядами, остались посрамленными и постыженными».
Человеческих жертв в монастыре в оба боевых дня по счастливой случайности не было. Жители острова не прятались, подвергали себя всем опасностям, смотрели смерти в глаза, даже излишне рисковали, когда 7 июля во время стрельбы неоднократно ходили по кремлевской стене крестным ходом, но снаряды щадили их.
349
Доклад архимандрита, которым никак не мог «довольно начинаться» М. Погодин (см. «Москвитянин», 1854, № 15, август, кн. 1, отдел V, стр. 213), был однажды опубликован В. Тиммом в «Русском художественном листке», 1855, № 10, от 1 апреля, но ввиду некоторых расхождений архивного текста с напечатанным В. Тиммом мы цитируем документ по подлиннику. ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 135, 1854, д. 1217, л. 5 об.
Героизм, проявленный народом, монахи использовали для лживой пропаганды, будто «великое ходатайство и заступление перед богом соловецких чудотворцев о святой обители» спасло ее от разрушения, а население от гибели. Такими проповедями духовные пастыри сознательно обманывали свою паству. Им нужно было прославить обитель, увеличить приток богомольцев в православную Мекку Севера, чтобы ещё туже набить свои
350
ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 135, 1854, д. 1217, л. 7–7 об., 21.
Монахи торопились. Своеобразный музей под открытым небом создавался в дни, когда корабли союзной эскадры крейсировали в водах, омывающих острова Соловецкого архипелага, и не была еще снята угроза повторного нападения на обитель. В числе новостроек 1854 года фигурирует в отчете архимандрита устроенная на главном дворе на каменном фундаменте «решетчатая деревянная огородка, окрашенная масляной краской, в коей помещены собранные неприятельские ядра и черепки разорвавшихся бомб во время бомбардирования в июле месяце Соловецкого монастыря». [351] Внутри ограды сложили из осколков вражеских бомб и 212 снарядов три пирамиды: одну из 42 штук гранат и ядер 96-фунтовых; вторую из 170 гранат и ядер 36-фунтовых; третью из разорвавшихся кусков разного калибра снарядов. Тут же у пирамид для всеобщего обозрения установили две батарейные 3-фунтового калибра чугунные пушки, которые отражали нападение англичан на монастырь и повредили вражеский пароход. На зданиях и крепостных стенах обвели черными кружками те места, куда попадали неприятельские ядра. Все это должно было внушить паломникам ту мысль, что не одним оружием и храбростью защитников спасена «святая обитель».
351
Там же, д. 2289, л 2.
Новую кампанию по одурачиванию легковерных простаков развернули соловецкие старцы в 1855–1856 гг. Для этого был использован следующий случай: 10 июня 1855 года малярный староста монах Григорий и слесарь послушник Василий Чудинов, осматривая крышу Преображенского собора, чтобы выяснить, не нуждается ли она в починке, неожиданно нашли за иконой богородицы, поврежденной неприятельской бомбой 7 июля 1854 года, неразорвавшуюся гранату 26-фунтового калибра. [352] Она пролежала в деревянном карнизе, у подножья иконы, неизвестной никому без малого целый год. В присутствии множества народа граната была снята с крыши и разряжена артиллерийским фейерверкером М. Рыковым. Снаряд оказался начиненным порохом, с медной механической трубкой. По этому поводу был составлен акт, скрепленный 82 подписями очевидцев, в котором говорилось, что «если б граната разорвалась, то могла бы разрушить икону и всю стену храма». А коль этого не случилось, то делается вывод: «Сим явно доказывается бывшее великое заступление царицы небесной о Соловецкой обители, не допустившей причинить пагубу оною гранатою». [353]
352
ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 136, 1855, д. 891, л. 1.
353
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 4, 1856, д. 785, л. 2.
Нет ничего более кощунственного и нелепого, чем басни о чудесном спасении монастыря, его архитектурных ценностей, людей и имущества всевышним. Они умаляют реальный человеческий героизм, проявленный всем населением острова.
Огромные английские пароходы, оснащенные тяжелой осадной артиллерией, были отогнаны от монастыря и опозорены перед всем миром защитниками крепости — инвалидами и охотниками, которые если чем и пренебрегали 6–7 июля, то разве только своей жизнью. Русские люди понимали, что отступать им некуда, со всех сторон море, и стояли насмерть. Островитяне проявили исключительное самообладание, выдержку и изумительную стойкость в обороне.
Защитники Соловецкого монастыря одержали военную и морально-политическую победу над английскими интервентами. Они продемонстрировали как военное мастерство, так и большую стойкость духа. Агрессор был побежден героизмом простых русских людей, их безграничной храбростью и преданностью своему Отечеству.
Мужественная оборона куска родной русской земли, отрезанного от материка серым, вечно холодным морем, представляет собой важный момент в истории тяжелой и в целом неудачной для царизма Крымской войны.