Соловьиная ночь

О'Бэньон Констанс

— Тебе просто нужно отдохнуть, — сказала она. — Я прослежу, чтобы дети тебе не мешали.

— Принеси мне стакан лимонаду. Только, пожалуйста, не клади слишком много сахару, — попросила Патриция. — Я уже сто раз говорила, что с тех пор, как я забеременела, я не переношу сахара. От него мне делается дурно.

Кэссиди вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Не так-то просто было ухаживать за Патрицией, которая только и делала, что отдыхала и жаловалась на свое самочувствие, женскую долю, мужа, жару и детей… Кэссиди в это время

не покладая рук трудилась по дому и присматривала за детьми.

Раздался стук в дверь. Слуги не спешили открывать, и Кэссиди открыла сама. На пороге стоял незнакомый мужчина.

— Вы Кэссиди Марагон? — спросил мужчина, внимательно ее разглядывая.

— Да, это я.

— Я должен вручить это лично вам в руки, мисс, — сказал он и отдал ей письмо. — Когда стемнеет, я буду ждать вас на перекрестке.

Слегка приподняв шляпу, он круто развернулся и, прыгнув в экипаж, тут же уехал.

«Что за странный человек», — подумала Кэссиди.

Она взглянула на письмо и узнала почерк Абигейл. Поспешно спрятав письмо в карман передника, она поспешила к себе в комнату.

Разорвав конверт, она достала письмо и прочла:

«Дорогая Кэссиди,

Человека, который доставил тебе это письмо, зовут Тетч. Он и его жена служат у нас, и ему можно всецело доверять. Надеюсь, ты получишь это письмо вовремя. Со дня на день я должна родить, и ты мне очень нужна. Пожалуйста, немедленно приезжай. Я в отчаянии, дорогая! Пожалуйста, поспеши!»

Кэссиди подбежала к окну и взглянула на перекресток дорог. Итак, этот человек будет ждать ее там. Не думая о последствиях, она достала деревянную шкатулку, которую ей на двенадцатилетие подарил отец, и открыла крышку. Здесь, среди ее девичьих сокровищ, хранилась небольшая сумма денег, которую она собирала в течение многих лет. Теперь деньги ей очень пригодятся.

Если бы она спросила у Генри разрешения поехать к Абигейл, то он бы наверняка ей отказал. Кроме того, брат должен был вернуться домой лишь поздно вечером, в письме же сообщалось, что Абигейл ждет ее немедленно. Ничто и никто не могли остановить Кэссиди прийти на помощь любимой сестре.

Кэссиди поспешно переоделась в платье, которое надевала по воскресеньям в церковь, и новые башмаки. Она сложила другое свое приличное платье и уложила его в плетеную корзину вместе с деньгами и прочими мелочами, которые могли понадобиться в дороге. Если кто-то увидит, как она выходит из дома, то подумает, что она собралась на базар.

Надев капор, Кэссиди спустилась вниз. Она услышала, что ее зовет Патриция, и вспомнила, что забыла принести невестке лимонад.

Забежав на кухню, она передала кухарке распоряжения Патриции. Потом Кэссиди выбежала в сад к племянницам и, обняв девочек, сказала:

— Помните о том, что я вас люблю, — и, погладив по голове десятилетнюю

Труди, добавила: — Пожалуйста, заботься о своей маленькой сестричке!

— Конечно, я буду о ней заботиться, тетя Кэссиди. Но почему ты это говоришь?

— Просто потому, что ты старшая.

Кэссиди поспешно попрощалась, опасаясь сказать что-нибудь лишнее и насторожить племянниц. Эти невинные создания могли рассказать обо всем матери. К возвращению Генри Кэссиди должна была быть уже далеко.

Она быстро пошла через сад, направляясь к перекрестку дороги. Сердце сжималось от страха. Что, если Генри вернется домой до ее отъезда?

Когда она подошла к экипажу, мужчина спрыгнул на землю и помог ей сесть.

— Я так рад, что вы пришли, мисс Марагон. Вы очень нужны вашей сестре.

Ее сердце сжалось от беспокойства.

— С ней все в порядке?

— Я не очень разбираюсь в женских делах, мисс Марагон, но ваша сестра выглядит неважно. Меня и мою жену наняли, чтобы мы присмотрели за ней, пока ее муж находится в отъезде. Он не появляется вот уже шесть месяцев… — мужчина щелкнул кнутом. — Лучше, если рядом с ней будет кто-то из близких.

Сначала Кэссиди часто оглядывалась, опасаясь, как бы Генри не пустился в погоню, но, когда они выехали из деревни, она успокоилась.

Они находились в пути два дня, останавливаясь в маленьких гостиницах, где Кэссиди называлась вымышленным именем, зная, что Генри уже пустился на ее поиски. Она с отчаянием смотрела, как быстро тают ее скромные сбережения. Ей и в голову не приходило, что путешествия обходятся так дорого. На третий день в полночь мужчина остановил лошадей у небольшой конюшни и, кивнув, сказал Кэссиди:

— Вот и приехали. Здесь живет ваша сестра, мисс.

Он помог Кэссиди выйти из экипажа, и она направилась к дому, где ее встретила миссис Тетч с фонарем в руках.

— Как хорошо, что вы приехали, — обрадовалась миссис Тетч. — Боюсь, что у нее уже начались схватки.

— Скорее ведите меня к ней! — воскликнула Кэссиди, и служанка повела ее вверх по лестнице.

Кэссиди мучило множество вопросов, которые она не решалась задавать Тетчу и его жене. Несмотря на то, что домик был довольно опрятным, он никак не был похож на дом «чрезвычайно влиятельного человека». А ведь именно так отзывалась Абигейл о мужчине, за которого выходила замуж.

Домохозяйка показала Кэссиди дверь спальни.

— Если вам что-нибудь понадобится, мисс, я буду внизу, — сказала она.

Комнату освещала лишь одна свеча, но полумрак не скрывал скудности обстановки. Затаив дыхание, Кэссиди подошла к кровати.

— Абигейл, — прошептала она. — Ты не спишь?

— Кэссиди! — воскликнула сестра, протягивая к ней руки. — Я знала, что ты обязательно приедешь!

Кэссиди присела на постель, обняла Абигейл, и сестры заплакали в объятиях друг друга.

— Я здесь, дорогая, — проговорила Кэссиди. — Теперь все будет хорошо.