Сольвейг
Шрифт:
— Ах, Сольвейг! Наконец-то!.. Пойдем же танцевать, — сгибает руку в локте, предлагая себя в кавалеры.
Она уворачивается, не желая брать его под руку. Пер сам хватает ее:
— Пусти! — вырывается она.
— Да почему? — искренне недоумевает он.
— Ты дикий. Пер!
— Дичает и олень, и всякий зверь, когда весна зовет!..
— Ты — человек!
— Отчасти… временами, — усмехнулся Пер. — Ну, почему со мной ты не идешь?!
— Боюсь!
— Чего?
— Ты пьян! Я пьяных не люблю! — отскочила Сольвейг.
— Эх!
Жених, которому надоело слушать их непонятную перепалку, толкнул его локтем в бок:
— Пер, ты б мне помог…
— Да чем и в чем?
— Войти к невесте, — громким шепотом сообщил жених.
— А где невеста?
— В амбаре… Невидимкой стань, залезь в амбар и мне открой задвижку, — с надеждой рисовал вожделенную картинку обиженный жених.
— Ты помощи себе в другом искал бы месте… — рассеянно посоветовал Пер. Потом подумал несколько мгновений и догадался: — В амбаре Ингрид!..
И ринулся к Сольвейг. Она испугалась порыва, но не ушла.
— Не передумала? — спросил он с мрачной надеждой. — Нрав твой не смягчился?
Сольвейг молча обходит его и пытается уйти, чувствуя взвинченность парня. Но он встает поперек дороги, преграждая путь.
— Стыдишься бедняка? Да, я тебе не пара… Вахлак и есть вахлак…
— Нет, все не потому! Все понял ты не так! — возмутилась она.
— Все так! Я знаю сам… И хмель мне враг давнишний. Я зол был на тебя, вот он и победил… Пойдем же, танец ждет, — тихо попросил он в конце фразы.
— Не смею я… Хотя бы и хотела… — смутилась она.
— Мешает кто?
— Родители… Они мне запретили…
— Ах, запретили… Ну, а ты сама?
— Пойду я, мне сестру нельзя оставить…
Пер Гюнт меняется в лице.
— Ну, нет!.. — голос его резко садится, звуча угрожающе: — Не нравится олень?.. Могу я троллем стать… И ровно в полночь я к тебе явлюсь… Кровь высосу из жил, коль для любви она не пригодилась… Сестру ж твою, малявку, и вовсе заглочу, чтоб взрослым не мешала.
На этой месте Хильда взвизгнула и умчалась в дом. А Пер продолжал живописать:
— Я оборотнем буду до рассвета и стану бледный труп без устали терзать, чтоб не узнал потом никто красотку, — и вдруг, круто изменив тон, взмолился: — Ну, потанцуй со мной!
Сольвейг, содрогаясь от омерзения, не приняв его черной шутки:
— Ну, нет! Ужасен ты!.. Мне было показалось… — она в отчаянье махнула рукой и убежала в дом.
— Отдам вола за помощь! — опять напомнил о себе жених.
Пер несколько мгновений мрачно смотрел на него, потом решился:
— Там Ингрид?.. Ну, пойдем.
Скрываются за домом.
— Папа! Мама! — не сразу добившись внимания, со слезами жаловалась девочка. — Он грозился съесть меня, проглотить, а у Сольвейг кровь высосать до капельки!
Тут и Сольвейг вошла.
— Да кто? Говори толком! — потребовал
Общее внимание застолья было уже приковано к ним.
— Да тролль! Пер Гюнт!.. — выкрикнула Хильда.
— А! Пер! — поднялся хозяин. — А что я говорил!
— Ну, все, терпенье лопнуло! — вскочил и кузнец Аслак, давний враг и соперник Пера. — Я его убью! Детей пугать — совсем с ума свихнулся! Язык поганый выдерну, швырну собакам — брехать им будет веселей с такой-то пищей!
— Он пошутил, — испугавшись, попыталась возразить Сольвейг, но ее никто не услышал. Пьяная компания уже с криком и грохотом отодвигаемых сидений рвалась на улицу, вытолкнув туда и стоящую в дверях девушку. Встречная толпа с танцев шла к дому, возбужденно крича от избытка чувств. Они хотели зазвать в свои ряды жениха с невестой.
— Что случилось? — спросили из толпы молодежи, увидев сильно возбужденных старших.
— Пер Гюнт пугал ребенка и к девице приставал со своими вечными глупостями! — прорычал кузнец. — Их вусмерть напугал.
— Да нет, не вусмерть вовсе, — сказала Сольвейг, но ее опять никто не услышал.
— И я его прибью! Достал уже дерьмец!
— Да ладно, ерунда, — испугался уже отец Хильды и Сольвейг. — Приструним и хорош…
— Он не поймет, — зло усмехнулся кузнец. — Струнили так и этак- все струны оборвали. Нет, с корнем надо рвать!
— Да, проучи его! — раздались крики из толпы. — А мы тебе поможем!
— Уймитесь все! — крикнул распорядитель свадьбы. — Не хватало нам здесь драку устраивать! Выгоню драчунов!
— А точно — гнать его со свадьбы! — заорали в толпе.
— Нет, я его убью! — вгонял себя в раж кузнец, похоже, решивший стать берсерком.
— Папа, он его убьет? — испуганно спросила Хильда, уже не зная, чего хочет сама — от всего страшно было.
— Все может быть, Фенрир их задери! — в сердцах ответил отец. — Снаружи — люди, кто ж они внутри?
Сольвейг трясло от страха и отчаянья — ведь это из-за нее все произошло! Она всему виной. Неправильно себя повела с парнем — и вот… А кто их знает, как правильно себя вести с парнями? И так, и эдак — наперекосяк. Ей вдруг стало очень жалко Пера — ведь на самом деле он ничего ей плохого не сделал. А слова?.. Откуда ж ему знать, что они с сестренкой шуток не понимают.
— Эх, дочка-дочка, — посетовала мать Сольвейг. — Совсем нельзя оставить без присмотра. Нашла себе дружка: дыряв камзол, дырява и башка. Смотри сама, в каком он здесь почете…
— Сынок мой здесь? — вдруг перекрыл шум звонкий женский голос. — Схлопочет он сейчас по заду палкой, кулаком меж глаз! Шутить посмел он с матерью своей… Ну, где мой Пер?
Сольвейг повернулась на голос. Маленькая, сухонькая седая женщина грозно размахивала палкой и рыскала по толпе сверкающим взглядом.
— Такая палка для него легка, — мрачно усмехнулся кузнец, закатывая рукава. — Я за тебя намну ему бока…