Солярис. Эдем. Непобедимый
Шрифт:
— Кто?
— Эта их якобы несуществующая власть.
— Постойте, — сказал Инженер, — как же это? С момента, когда последний анонимный властитель перестал существовать, воцарилась как бы эпоха анархии, так, что ли? Так кто же проводил в жизнь этот план?
— Ты ведь слышал. Никто его не проводил — никакого плана не было. Так сегодня утверждают.
— Ну хорошо, но тогда, пятьдесят или сколько там лет назад?
— Тогда утверждали что-то другое.
— Нет, это невозможно понять.
— Почему? Ты ведь знаешь, что у нас на Земле существуют некоторые явления,
— Всё это запутано и неправдоподобно, — сказал Инженер. — А как с этим связан тот завод на севере?
— Он должен был производить что-то, связанное с осуществлением плана, может, аппаратуру для операций или объекты, которые были не нужны, но которые якобы могли понадобиться будущим реконструированным поколениям. Но это только мои предположения, — подчеркнул Кибернетик, — что они там должны были производить, мы не знаем.
— Таких заводов, наверное, должно было быть больше?
— Заводов, производных биологического плана, число маленькое или большое? Как много? — спросил Кибернетик.
Двутел откашлялся, и калькулятор почти сразу же ответил:
— Неизвестно. Заводы — вероятно — много. Пауза. Информация — никаких заводов.
— Это, однако, какое-то общество… ужасающее! — вспылил Инженер.
— Почему? Ты что, никогда не слышал о военной тайне или о чём-то в этом роде?
— Какая энергия питает эти заводы? — повернулся Инженер к Кибернетику, но сказал это так близко к микрофону, что калькулятор сразу же перевёл вопрос.
Репродуктор минуту погудел и продекламировал:
— Неорган — термин отсутствует — био. Пауза. Энтропия — константа — биосистема. — Остальное утонуло в усиливающемся гудении. На пульте зажёгся красный огонёк.
— Пробелы в словаре, — объяснил Кибернетик.
— Слушай, включим его поливалентно, — сказал ему Физик.
— Зачем? Чтобы он начал болтать, как шизофреник?
— Может, удастся больше понять.
— О чём речь? — спросил Доктор.
— Он хочет уменьшить селективность калькулятора, — объяснил Кибернетик. — Когда спектр значений какого-то слова недостаточно острый, калькулятор отвечает, что термин отсутствует. Если я включу его поливалентно, он начнёт заниматься контаминацией — будет создавать словесные гибриды, каких нет ни в одном человеческом языке.
— Таким способом мы его лучше поймём, — настаивал Физик.
— Пожалуйста. Можем попробовать.
Кибернетик переключил штекеры. Координатор взглянул на двутела, который лежал теперь с закрытыми глазами. Доктор подошёл к гиганту, некоторое время осматривал его и, ничего не сказав, вернулся на своё место.
Координатор сказал в микрофон:
— На юге здесь есть долина. Там — большие строения, в строениях скелеты, вокруг — могилы. Что это?
— Постой, могилы ничего не значат.
Кибернетик притянул к себе гибкую стойку микрофона.
— На юге — архитектурная конструкция, рядом с ней — в отверстиях
На этот раз калькулятор дольше обменивался скребущими звуками с двутелом. Они заметили, что впервые машина, казалось, сама от себя спрашивала о чём-то ещё раз, наконец обращённый к ним репродуктор монотонно сообщил:
— Двутел — физическая работа нет. Пауза. Электрический орган — работа, да, но акселероинволюция — дегенерация — злоупотребление. Пауза. Юг — это экземплификация самоуправляемой прокрустики — пауза. Биосоциозамыкание — антисмерть. Пауза. Общественная изоляция — не сила, не принуждение. Пауза. Добровольность. Пауза. Микроадаптация группы — центросамотяг — продукция — да, нет. Пауза.
— Ну что, получил? — Кибернетик сердито посмотрел на Физика. — «Центросамотяг», «антисмерть», «биосоциозамыкание». Говорил я тебе! Пожалуйста, теперь расшифровывай.
— Постепенно расшифрую, — сказал Физик. — Это имеет что-то общее с принудительными работами.
— Неверно. Он сказал "не сила, не принуждение", "добровольность".
— Ну, так спросим ещё раз. — Физик подтянул к себе микрофон. — Непонятно, — сказал он. — Скажи — очень просто — что на юге, в долине? Колония? Группа осуждённых? Изоляция? Производство? Кто производит? Что? И зачем? С какой целью?
Калькулятор снова объяснился с двутелом — это продолжалось минут пять, — потом опять заговорил:
— Изоломикрогруппа — добровольность — интерсцепление — принуждение — нет. Пауза. Каждый двутел — противигра — изоломикрогруппа. Пауза. Главная связь — центростремительный самотяг. Пауза. Связка — гневисть. Пауза. Кто вина — тот кара. Пауза. Кто кара — тот изоломикрогруппа — добровольность. Пауза. Интерсвязи возвратные — полиндивидуальные — сцепление — гневисть — самуцель. Пауза. Социопсихоциркуляция — внутренняя антисмерть. Пауза.
— Подождите! — крикнул Кибернетик, видя, что остальные беспомощно зашевелились. — Что это значит, «самуцель»? Какая цель?
— Самуцел…ение, — пробурчал калькулятор, который на этот раз вообще не обратился к двутелу.
— А! Инстинкт самосохранения! — крикнул Физик, а калькулятор поспешно объяснил:
— Инстинкт самосохранения. Да. Да.
— Ты хочешь сказать, что понимаешь, о чём он говорит?! — Инженер вскочил с места.
— Не знаю, правильно ли я понимаю, но догадываюсь — речь идёт о какой-то разновидности их системы наказаний. Очевидно, это некие микрообщества, автономные группы, которые, так сказать, взаимно загнали друг друга в угол.
— Как это? Без охраны? Без надсмотрщиков?
— Да. Он же прямо сказал, что никакого принуждения нет.
— Это невозможно.
— Ну почему же? Представь себе двоих людей; у одного есть спички, у другого — коробок. Они могут друг друга ненавидеть, но огонь зажгут только вместе. Гневисть — это гнев и ненависть или что-нибудь близкое. Поэтому кооперация в группе возникает благодаря обратным связям, как в моём примере, но, конечно, это гораздо сложнее! Принуждение рождается как-то само по себе — его создаёт внутреннее положение группы.