Солженицын. Прощание с мифом
Шрифт:
В мае 1992 г. в Москву отправилась Наталья Дмитриевна (7). Одна из важнейших целей ее поездки заключалась в том, чтобы подготовить условия переезда из Кавендиша в Москву. В то же время она должна была обеспечить легализацию РОФ, а также произвести ревизию Литературного представительства А. И. Солженицына. К ее приезду руководителем РОФ, резиденция которого размещалась в Музее М. Цветаевой, стала Н. Г. Левитская, секретарем — Мунара Уразова (8). Наталья Дмитриевна изъявила желание ознакомиться с финансами фонда и получить представление о тех гонорарах, которые должны были накопиться от издания произведений А. И. Солженицына в 1989–1992 гг. Однако, по свидетельству очевидцев,
Осенью 1992 г. началась приватизация, которая проводилась с грубейшими нарушениями законов, причем государственная собственность продавалась без аукционов и по остаточной стоимости. Это было редкое по своей вероломности и циничности расхищение созданного не одним поколением советских людей национального богатства (11). Свою долю получил и наш праведник. Весной 1993 г. правительство Москвы выделило ему четыре гектара земли и не где-нибудь, а на окраине Москвы (Троице-Лыково) (12).
Страна погружалась в пучину кризиса, а он спокойно наблюдал за ним из своего американского далека. Было бы интересно узнать, какие такие великие дела удерживали его вдали от родины на протяжнении более двух с половиной лет после августовских событий 1991 г.?
Осенью 1993 г. А. И. Солженицын отправился в Западную Европу с прощальным визитом. К сожалению, пока мы можем судить об этом путешествии только по его публичным выступлениям. 13 сентября он дал интервью швейцарскому еженедельнику «Вельвохе» (13). 14 сентября выступил в Лихтенштейне в Международной академии философии с речью «На пороге нового тысячелетия» (14). 16 сентября состоялось его интервью со Стигом Фредриксоном для шведского телевидения (15). Не ранее 16 — не позднее 17 сентября Александр Исаевич из Швейцарии уехал во Францию (16) и здесь 17-го принял участие в телевизионной передаче Бернарда Пиво «Культурный бульон» (17), 19-го дал интервью газете «Фигаро» (18).
24-го из Парижа А. И. Солженицын вместе с женой отправился в Вандею, где присутствовал и выступал на торжествах, посвященных открытию памятника, посвященного знаменитому Вандейскому восстанию времени Французской революции (19). Эта поездка шокировала некоторых его французских поклоннников левой ориентации. Посетив Вандею, Александр Исаевич не только продемонстрировал свое отношение к контрреволюции, он и получил от этого некоторые материальные выгоды. Здесь были произведены сборы для РОФ, которые составили 350 тыс. франков (20).
А пока Александр Исаевич путешествовал по Европе (21), борьба среди реформаторов и приватизаторов в России достигла критического предела. 21 сентября Б. Н. Ельцын распутил Верховный Совет Российской Федерации. Имел ли он на это конституционное право? Нет. Прекратить полномочия Верховного Совета мог только Съезд народных депутатов Российской Федерации.
Имел ли право Верховный Совет РФ не подчиниться этому решению? Да. Более того, согласно конституции, он обязан был поставить вопрос об отстранении Б. Н. Ельцына от власти и привлечении его к ответственности как государственного преступника. Но когда Верховный Совет отказался исполнять указ Б. Н. Ельцина о роспуске и сделал попытку отстранить его от власти, против него были брошены танки, а здание Белого дома, где он размещался, подвергнуто обстрелу из орудий. Произошел государственный переворот.
На удивление демократический Запад не только не выразил возмущения по этому поводу, но и продемонстрировал полное одобрение таких действий. Вот вам и цена демократии.
Как же в этих условиях вел себя борец против насилия
Не ранее 8 — не позднее 21 октября А. И. Солженицын снова приехал в Швейцарию и здесь 21 октября перед отлетом в Кавендиш дал интервью для российских телезрителей (22).
Первый вопрос, который был задан ему: «…что вы думаете о событиях начала октября в Москве?». Вот его ответ, который тогда же был опубликован на страницах газеты «Русская мысль» и вот в каком виде он перепечатал его в третьем томе своей «Публицистики»:
Русская мысль
«События 3–4 октября — совершенно неизбежный и закономерный этап в нашем мучительном и долголетнем пути освобождения от коммунизма… После событий 3–4 октября можно только выразить неуверенную надежду, что хоть теперь может быть народ станет жить немного лучше» (Александр Солженицын о России накануне выборов // Русская мысль. 1993. 28 октября — 3 ноября).
Публицистика
«Нынешнее столкновение двух властей — совершенно неизбежный и закономерный этап в мучительном и долгом пути освобождения от коммунизма» (Т.3. Ярославль. 1997. С.463).
Тогда по горячим следам А. И. Солженицын счел необходимым одобрить не только роспуск Верховного Совета Российской Федерации, но и обстрел Белого дома, назвав эти события «неизбежными и закономерными» и выразив надежду, что теперь жить станет лучше. Через четыре года, устыдившись этого, он предпочел заменить кровавые события 3–4 октября на столкновение двух властей (поди разберись, что это такое) и поставил крест на своих надеждах.
Едва отгремели залпы у Белого дома, подошло 75-летие А. И. Солженицына. К этому времени он вернулся в Кавендиш и здесь получил приветственное поздравление от Б. Н. Ельцына (23).
А на следующий день в России состоялись новые выборы в Государственную Думу и референдум по новой конституции.
Итак, Коммунистическая партия была распущена, Советский Союз больше не существовал. Дружными усилиями партийных реформаторов, чиновников, КГБ, вышедшей из подполья криминальной буржуазии, диссидентов и заокеанских союзников советская система была уничтожена. Расхищена государственная собственность, обобраны и лишены будущего миллионы людей, преступность и коррупция приобрели такие размеры, которые до этого даже трудно было вообразить. Обустроенная подобным образом Россия, превратившаяся в полуколонию, переживала такой кризис, при котором прежние времена многим стали казаться потерянным раем.
Дело жизни было сделано. Карфаген лежал в руинах.
Можно было возвращаться домой.
На родное пепелище.
Изображая в романе «Москва, 2042 год» писателя Сим Симовича Карнавалова, в котором читатели сразу же узнали А. И. Солженицына, В. Н. Войнович нарисовал картину, как, оказавшись на чужбине, писатель-эмигрант обучался верховой езде. Домой он собирался вернуться на белом коне (1).
И вот наступил момент, когда Сим Симыч мог отправиться на конюшню, чтобы вывести оттуда своего белого рысака и как победитель вернуться в, наконец, освобожденную Россию, освобожденную от всего: от «коммунистов», от советской власти, от имперского величия, от независимости, от скромного благополучия ее населения и даже от уверенности в будущем.