Солженицын. Прощание с мифом
Шрифт:
Однако в редакцию «Правды» был передан только один экземпляр романа. Куда же «угрожаемый автор» (так называет себя в «Теленке» сам А. И. Солженицын: см. далее — С.) отнес остальные? Казалось бы, решив спешно «уйти в подполье», он должен был или отвезти роман домой, или же спрятать его где-нибудь в другом, более надежном месте. Между тем из редакции «Нового мира» он отправился к своим знакомым Теушам, квартира которых, по его собственному свидетельству, к этому времени уже была на примете у КГБ и откуда, если верить ему, он незадолго
Излагая дальнейшее развитие событий и имея в виду рукопись романа, А. И. Солженицын пишет: «Правда, я несу ее на опасную важную квартиру (Теушей — А.О.), где еще недавно хранился мой главный архив — тот самый, в новогоднюю ночь увезенный из Рязани. Но основную часть похоронок, все сокровище, я недавно оттуда забрал, осталось же второстепенное, полуоткрытое, вроде „Свечи“» (15). Отмечая, что он принес рукопись романа «на опасную важную квартиру», А. И. Солженицын далее пишет: «несу ее, собственно, даже не прятать» (16).
Для чего же тогда? Уж не для того ли, чтобы ее там нашли?
И действительно, не прошло недели, как 13 сентября 1965 г. около 16.00 в Борзовке появилась Вероника Штейн. Она принесла весть о том, что у Теушей был обыск и роман «В круге первом» конфисковали (17). «Было к вечеру, — пишет А. И. Солженицын, — и поспешно побросав в автомобиль какие-то вещи с собой и что было из рукописей (без нас через час могут приехать и обыскать), мы поехали подмосковными дорогами, минуя Москву, на дачу к Твардовскому: успеть сообщить ему, пока я не схвачен» (18).
У А. Т. Твардовского было решено обратиться по этому поводу к П. Н. Демичеву. «Я, — вспоминает А. И. Солженицын, — тут же стал писать черновик письма — и первой легчайшей трещинкой наметилось то, что потом должно было зазиять: А.Т. настаивал на самых мягких и даже просительных выражениях. Особенно он не допускал, чтобы я написал „незаконное изъятие“… Я вяло сопротивлялся… К позору своему я уступил, переправил холуйским словом „незаслуженное“» (19).
Куда же, согласовав с А. Т. Твардовским текст своего письма на имя П. Н. Демичева, отправился Александр Исаевич? «Покинув дачу Твардовского, — писала Наталья Алексеевна, — едем в Москву. И не потому, что надо сдать письмо в ЦК, но еще, чтобы узнать подробности» (20). Логично. Исходя из воспоминаний Натальи Алексеевны можно подумать, что это произошло вечером 13 сентября. Однако вот, что пишет на этот счет Александр Исаевич: «После бессонной палящей ночи мы с женой рано поехали в Москву» (21).
Следовательно, в Москву они отправились только на следующий день. Где же они провели «бессонную палящую ночь»? Может быть в Пахре, у А. Т. Твардовского? Нет, когда утром 14-го Ж. А. Медведев приехал в Борзовку, он застал Солженицыных там (22). К моменту его приезда у Александра Исаевича уже были готовы письма не только на имя П. Н. Демичева, но и Ю. В. Андропова, Л. И. Брежнева и М. А. Суслова (23). «Эти письма, — пишет Ж. Медведев, — Александр Исаевич просил меня отправить в Москве» (24).
Следовательно,
Между тем в «Теленке» он описывает свое тогдашнее состояние совершенно иначе. «…Провал мой в сентябре 1965, - пишет Александр Исаевич, — был самой большой бедой за 47 лет моей жизни. Я несколько месяцев ощущал его как настоящую физическую незаживающую рану — копьем в грудь, и даже напрокол, и наконечник застрял, и не вытащить. И малейшее мое шевеление… отдавалось колющей болью… Сейчас даже не понимаю, почему открытие „Круга-87“ показалось мне тогда катастрофой» (25). Если верить А. И. Солженицыну, в первый раз его посетила мысль о самоубийстве (26).
14 сентября Александр Исаевич направил свое письмо П. Н. Демичеву. Самое простое было бы опустить его в обыкновенный почтовый ящик или сдать на почте как заказное, в крайнем случае, отнести в Приемную ЦК КПСС. Однако «угрожаемый автор» поступил иначе: «Пересек солнечный, многолюдный и совсем нереальный московский день, — пишет А. И. Солженицын, — опять через пронзительный контроль вошел в лощенное здание ЦК, где так недавно и так удачно был на приеме; прошел по безлюдным, широким как комнаты обставленным коридорам, где на дверях не выставлено должностей, а лишь фамилии — неприметные, неизвестные, стертые; и отдал заявление уже мне знакомому любезному секретарю» (27).
Вот так. Оказывается, гонимый, преследуемый, с минуты на минуту ожидающий ареста, А. И. Солженицын имел возможность свободно пройти в здание ЦК КПСС. Не в общую приемную ЦК КПСС, куда мог обратиться каждый, а в приемную одного из секретарей ЦК КПСС. Следовательно, или он имел постоянный пропуск, что маловероятно, или же на него был выписан разовый пропуск, что представляется более правдоподобным. Но в таком случае ему необходимо было предварительно связаться с приемной П. Н. Демичева по телефону и получить разрешение на вход. Такое разрешение давали не каждому.
Из ЦК КПСС А. И. Солженицын заехал в «Новый мир» (28), а затем на нейтральной территории (29) встретился с Сусанной Лазаревной Теуш. Описывая эту встречу, Н. А. Решетовская отмечала: «Ни до, ни после я не видела мужа в подобном состоянии. Он сидел, откинувшись на спинку дивана. Руки его бессильно вытянулись. Глаза закрыты. Состояние полной прострации» (30). От Сусанны Лазаревны А. И. Солженицын узнал, что в руках КГБ оказался не только его роман, но и другие рукописи (31).
Последний факт заслуживает особого внимания.
С одной стороны, в «главном тексте» «Теленка», написанном весной 1967 г., рассказывается, как забирая у В. Л. Теуша свое основное хранение, Александр Исаевич проявил легкомыслие и не проверил, все ли было возвращено ему. Между тем, В. Л. Теуш случайно забыл у себя ряд его рукописей, которые, уезжая на лето, передал на хранение «своему молодому другу Зильбербергу», а вечером 11 сентября «гэбисты одновременно пришли к Теушам (взяли „Круг“) и изо всех друзей их — именно к Зильбербергу» (32).