Сомали: Чёрный пират
Шрифт:
В числе первых увели Фараха. Уже гораздо позже, проходя мимо обезьянника, в который его вернули, я спросил:
– Сколько дали?
– Пятнадцать!
– Ууу, – протянул я и тут же получил тычок в спину. Не обращая на это внимания, пошёл дальше.
Помещение, где должно состояться заседание суда, оказалось небольшим. Перед массивным судейским столом и притулившейся справа от него кафедрой располагались три скамейки для зрителей. Впрочем, желающих поприсутствовать на судилище не наблюдалось.
За
– Кто?
– Башир Бинго.
Судья сверился со списком, что лежал у него на столе.
– А, торговец снадобьями.
Я кивнул.
– Вы обвиняетесь в покушении на убийство путём отравления пожилого человека. Вы подтверждаете это?
– Нет.
– Также вы обвиняетесь в сговоре с бандой района Серпент. Подтверждаете?
– Нет.
– Хорошо. Два обвинения по пять лет. Что скажет прокурор?
Долговязый и худой негр, оторвавшись от книги, взглянул на меня мутными глазами и, на мгновение задумавшись, сказал, словно выплюнул изо рта жвачку:
– Пятнадцать.
– Ммм. Отклоняю, хватит и десяти. Десять лет! – громко резюмировал он и стукнул при этом об стол деревянным молотком. – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Следующего.
Меня тут же увели и бросили в соседнюю с Фарахом камеру. Тот, смотря на меня, одними губами прошептал:
– Сколько?
«Десять!» – показал я ему на пальцах. Тот кивнул.
В камерах мы просидели до вечера, пока уставший от нас старый судья изволил обедать, потом он снова продолжил раздавать приговоры направо и налево самым странным образом. За убийство дал пять лет, а за грабёж двадцать. В общем, как душа к чему лежала, так и давал.
Обедом нас не кормили, про ужин тоже забыли, и забрали лишь вечером. Потом долго куда-то везли. Привезли, как оказалось, в местную тюрьму под названием Габоде, уже затемно и втолкнули в старый кирпичный барак. Пытаться качать права ночью было бесполезно, и её остаток мы провели сидя на полу и прижавшись спиной к стене.
Утро разбудило весь барак. Зашевелились спящие, а обычного вида негр-охранник, проорав: «Подъём!», ушёл из барака. Тут же началось привычное знакомство. Толпа подошла, осматривая нас с любопытством, но тут поступила команда строиться для переклички, и все вышли во двор.
Там, присев на корточки в колонну по четыре, заключенные стали терпеливо дожидаться, когда всех подсчитают. Трое охранников с дубинками прошлись вдоль строя присевших в ожидании людей. Пересчитав, всех погнали на завтрак.
На завтрак оказалась та же баланда, что и в тюрьме, и называлась она по-сомалийски кратко и ёмко – «еда». Просто еда и всё. Позавтракав едой, мы разбрелись
Тюрьма оказалась не очень большой, и чем тут заниматься долгие годы, кроме как заживо гнить, совершенно непонятно. Однако я такой цели перед собой и не ставил. Нужно пытаться выйти любой ценой. А что требуется для того, чтобы совершить побег? План и сообщники. Выкупать нас отсюда никто не собирался, так что выход оставался только один.
Между тем основная масса заключённых разбрелась по двору. Предоставленные самим себе негры развлекались, как умели. Кто-то просто слонялся, переходя от одной группы к другой. Несколько человек завывали какую-то унылую мелодию. Но нашлись и интеллектуалы, играющие в замму или манкалу. Вокруг них собралась огромная толпа болельщиков, ну и, само собой, советчиков. Делать всё равно было нечего: ни мастерских тебе, ни электричества. Из всех удобств лишь туалет и умывальник с водой из бочек. Сходил, смыл за собой ведром. Умыться также.
В тюрьме находилось тысячи две заключённых в бараках по сто человек. Курить было запрещено, еда с воли тоже. Но в ходу оказалась своя валюта в виде местных папирос.
Всех новичков подозвал староста, чардж по-ихнему, с ним рядом находился смотрящий, то есть отвечающий за дисциплину. Опросив других, они принялись за нас.
Старосту звали Дин, а смотрящего Ибрагим. Староста, уже в годах, худой, но жилистый негр с суровым лицом, окинул нас обоих взглядом. Фарах, что оказался вместе со мной в одном бараке, держался строго позади меня.
– Эй, ты, – обратились сначала к нему, – хватит прятаться. За что посадили тебя и как зовут?
– Фарах! Я политический.
– Ясно, а тебя как зовут и за что? – обратились уже ко мне.
– Бинго. За двойное убийство, грабёж и бандитизм.
– Чего?
– Так судья сказал. А я ему верю.
– Так ты убивал?
– Убивал, и не раз, – пожал я плечами, – но не тех, на кого указал судья.
– Гм. Что-то я сомневаюсь, – скептично покосился на меня Дин.
– В чём? Что я могу убить?
– Да.
– Легко.
Мимо проходил какой-то незнакомец. Сделав шаг, я внезапно схватил рукой его шею в замок, быстро зажав нос и рот, лишив тем самым воздуха. Тот затрепыхался, но я держал так крепко, что он ничего не мог сделать. Я же по-прежнему сжимал его, спокойно отнимая чужую жизнь и с усмешкой смотря на старосту.
– Верю! – кратко констатировал он, и сразу же мои смертельные объятия разжались.
Нечаянная жертва свалилась на землю и ошалело вылупилась на меня, откашливаясь и держась за шею.