Сомалийский абордаж
Шрифт:
– Синицкой! – подсказал Шлема.
– Боюсь, я это не выговорю засмеялся Али и снова отхлебнул мартеля. – В общем, с вашей очаровательной спутницей, господин Шлиман... Я правильно называю ваше имя?
– Да, вполне. Хотя если бы вы называли его неправильно, я бы тоже не обиделся.
– С вами приятно иметь дело... – приподнял бокал Али.
– Спасибо. С вами тоже! Надеюсь, мы поймем друг друга.
– Выпить не хотите?
– Лучше потом. Я привык разговаривать о делах на трезвую голову.
– Это правильно! – кивнул Али, прихлебнув
– Вы выразили сожаление по поводу того, что вам пришлось прервать наше путешествие с готовностью напомнил Шлиман.
– Да-да! – кивнул Али. Тут его лицо вдруг приняло скорбное выражение. – Не знаю, в курсе ли вы, но наша страна переживает не лучшие времена. Далеко не лучшие. Хаос, анархия, паралич власти, развал государственных институций. Как обычно, больнее всего это сказывается на самых незащищенных слоях населения. В первую очередь, на детях... Кстати, яхта принадлежит вам, господин Шлиман? – вдруг спросил Али.
– Нет. Я ее нанял махнул головой Шлема.
– Ну что же, это просто отлично! – почему-то обрадовался этому факту Али. – Очень не хотелось лишний раз вас огорчать, господин Шлиман...
Аарон пытался понять, к чему клонит Али. Тот спохватился:
– Я имею в виду, что яхту придется реквизировать. Для доставки продовольствия в голодающие районы. Это вынужденная мера. Просто другого способа помочь моим соотечественникам нет. Понимаете, господин Шлиман?
– Да-да, конечно кивнул Шлема. – Всецело поддерживаю вас в этом вопросе!
– Приятно, приятно найти единомышленника, которому не безразлична судьба моих несчастных соотечественников! Так может, все таки выпьете, господин Шлиман?
– Нет-нет! Я потом! – замахал руками Шлема.
– Тоже правильно! – ухмыльнулся Али. Пыхнув сигарой, он вздохнул: -Но это, конечно, всего полдела. Я имею в виду найти транспорт, хотя и это непросто. Но нужны ведь еще средства на закупку самого продовольствия. Понимаете, господин Шлиман?
– Да-да! – быстро проговорил Шлема.-Я разделяю ваши благие устремления. И очень хотел бы помочь. По мере сил, конечно... Но от всей души. О какой сумме идет речь?
– Положение с продовольствием просто катастрофическое, господин Шлиман. Для закупки самого необходимого нужно не меньше миллиона долларов...
Шлема понял, что это пробный шар. Али был бы отличным напарником по игре в покер. Но сейчас они играли друг против друга. И Шлема изобразил на лице растерянность, переходящую в легкий испуг.
– Если бы у меня были такие деньги, я бы, конечно, пожертвовал ими не задумываясь. Но, к сожалению, я распологаю гораздо более скромными средствами. Гораздо... Однако готов, так сказать, вложить свою посильную лепту. У меня лежат в банке пятьдесят тысяч долларов. На черный день. Готов расстаться с ними во имя спасения от голода ваших соотечественников.
– Пятьдесят тысяч долларов, это слишком мало, господин Шлиман! Миллион нужен на самое необходимое! Вы что, хотите оскорбить меня?
– Помилуй
– Однако, на аренду шикарной яхты вы деньги где-то наскребли с нажимом сказал Али.
– Ну не такая уж она шикарная. И потом, я ведь направлялся по делам в Бахрейн. Все равно нужно было тратиться на авиабилеты. Вот я и решил совместить полезное с приятным...
– Ладно, это ваше дело. Но сумма, которую вы предлагаете, совершенно недостаточна!
– Я рад бы пожертвовать больше! Но у меня больше нет! – с таким надрывом проговорил Шлема, что даже сам на миг в это поверил.
И это сработало. Али поколотил в бокале остатки мартеля, потом сунул сигару в рот и повернулся к бутылке. Шлема сидел с пришибленным видом. Как человек, у которого требуют совершенно невыполнимого. Дело было не в самих деньгах. Дело было в том, что ни в коем случае нельзя было показывать, что он может найти больше. Потому что в этом случае аппетиты Али могли разгореться до непредсказуемых масштабов.
Аарону во что бы то ни стало нужно было укрепить пирата в мысли, что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Так что стоять надо было насмерть. В смысле непоколебимо. Когда речь заходила о деньгах, Шлема это умел. Али медленно налил в бокал мартеля и так же медленно повернулся. Давил на психику.
– Так что скажете, господин Шлиман?
– Я правда рад бы пожертвовать больше. Но не могу... – сокрушенно вздохнул Шлема.
– Вы меня расстраиваете, господин Шлиман. Боюсь, что наши отношения могут испортиться. Мне начинает казаться, что вам совершенно не жаль моих несчастных соплеменников...
– Да нет же! Я им сочувствую! До глубины души! – заверил Шлема. – Поэтому и готов отдать последнее.
Али отхлебнул из бокала, потом пыхнул сигарой и наконец сказал:
– Это ваше последнее слово?
– Я просто не имею больше средств. Я бедный еврей.
– Ладно. Допустим. Но я слышал, что у бедных евреев бывают богатые родственники.
– У меня, к сожалению, нет богатых родственников. Да и бедных тоже. Я сирота. Мои папа с мамой погибли в авиакатастрофе, когда я был совсем маленьким. А дедушку с бабушкой сожгли в концентрационном лагере фашисты.
– Сочувствую... Но какие-то родственники ведь у вас остались? Верно?
– Дядя с тетей. Но они давно пенсионеры и живут в России. Так что для них даже сто долларов большие деньги. Я им сам помогаю, по мере возможности.
– Ладно. А община? Вы ведь живете в Греции, верно?
– Да.
– Тамошняя еврейская община разве не окажет вам помощь? На благое дело?
– Ах, не хотелось бы говорить плохо о своих соплеменниках, но, боюсь, это общеизвестно... Да еврей за пять центов удавится! Да и не знаю я толком никого из членов греческой обшины. Все время в разъездах. Я ведь всего лишь посредник. Своего рода коммивояжер. И получаю жалкие проценты с заключенных сделок...