Сомнамбула-2. Другая сторона Луны

Зорич Александр

Максим глубоко вдохнул. Что, опять адреналин? Как тогда в Троянцах Юпитера, как на Дальнем Прииске, как на Умбриэле? Что делать? Что?!

Ответ пришел будто бы сам собой. Перед его мысленным взором встал товарищ Альфа и та обитая изумрудным бархатом коробочка.

«Откроешь ее, когда придет время», – сказал тогда товарищ Альфа. «Разве оно не пришло, это время? – спросил себя Максим. Ответ был прост: – Конечно же, пришло!»

По совету вождя Максим всегда носил плоскую коробочку с собой, в поясном личном контейнере. Достать ее оттуда было делом пары секунд. Максим на ощупь, не

отрывая глаз от приборов, откинул крышку. И, выкроив-таки секунду, все же бросил взгляд на серебристую фигурку, лежащую на атласной подушечке.

Лев. Горделивый, суровый хищник.

Он был прекрасен и могуч. Он был исполнен силы. Той особенной, трудно определимой словами силы, которая зовет на подвиг и двигает армии навстречу победе.

Как зачарованный, забыв о приборах, Максим смотрел на Льва. А Лев – он смотрел на него. Причем не глазами, а, казалось, всей блестящей поверхностью своего совершенного тела.

Внутри Максима точно вспыхнула сверхновая. Стало горячо. Сердце перестало частить и забилось ровно и мощно. Душа личного пилота товарища Альфы запылала настоящей отвагой. Зазвенела храбростью. Запела уверенностью в том, что для него, для Максима, нет ничего невозможного и никакое зло над ним отныне не властно.

– Грозовой фронт? А подать-ка его сюда! – с веселой ухмылкой сказал Максим и надавил на педаль газа.

Он чувствовал, что непобедим.

Эпизод 7

Ледяные кошки, железные мышки

Район Сатурна, крейсер «Справедливый», февраль 2469 года

В следующие две недели они летали на Умбриэль еще трижды.

И все три раза «Колибри» покидала туннель в кратере Черная Корона с полным транспортным отсеком.

Что они возят, Максим так и не выяснил, поскольку научился выполнять все правила посещения таинственной пещеры в недрах Умбриэля. Больше он из своей кабины не выскакивал и процесса погрузки не видел.

Но поскольку человеку даны глаза, чтобы видеть, а уши – чтобы слышать, Максим кое-что понял. Например, он понял, для чего нужна та восьмидесятитонная белая улитка. Уже на следующий день после их первого визита на Умбриэль в главном машинном отсеке «Справедливого» начался ее монтаж. Собственно, улитку видели все работники верфи – в силу специфической конструкции новейшего крейсера в его машинном отсеке имелись два обширных технологических проема, так что один из боков улитки ослепительно бликовал над центральным понтоном на высоте в сто пятьдесят метров всю середину января.

Далее, после их следующего рейса, число наноботов, занятых на строительстве «Справедливого», как минимум удвоилось. И, возможно, это были какие-то новые наноботы, качественно улучшенные. По крайней мере, ряд монтажных этапов – которые, казалось Максиму, будут тянуться еще месяцы – начали вдруг завершаться один за другим с пугающей бодростью. Так что первый в Солнечной системе фотонный крейсер обещали сдать уже к 24 января!

Третий полет на Умбриэль оказался самым секретным. «Колибри» доставила в Оазис рекордный вес: восемьдесят шесть тонн! И вскоре в сравнительно небольшом эллинге началась интенсивная возня вокруг корабля по имени «Наутилус».

Что значит это слово, Максим не знал, но ему чудилось в нем что-то зловещее. И, соответственно, мысли о «Наутилусе» заставляли Максима зловеще улыбаться. Не приходилось сомневаться, что восемьдесят шесть тонн неведомой пагубы, монтируемой на его борту, со временем обойдутся врагам очень дорого!

Ну, а из четвертого рейса «Колибри» вернулась потяжелевшей на пятнадцать тонн. Оказалось, что это, строго говоря, не груз, а дополнительное оборудование для самой «Колибри».

В данном случае Максим, как бессменный пилот корабля, вроде бы имел право знать – что за оборудование? Но к его огромному разочарованию молчаливые бойцы Отдела Особых Действий перевели «Колибри» в закрытый эллинг и запретили к ней всякий доступ.

– Не расстраивайся, мой друг, – утешил его товарищ Альфа. – Ты показал себя преданным товарищем и отличным пилотом. Скоро тебя ждет настоящая боевая работа на более подходящем для войны корабле.

– А «Колибри»? – спросил Максим.

Он уже успел привыкнуть к этой маневренной и мощной машине. Мысль о расставании с нею – Максим сам не ожидал от себя такого! – больно ранила его.

– «Колибри» меняет профессию. Из моего личного лимузина она становится диверсантом-невидимкой. Это значит, что кататься на ней будут теперь люди товарища Дементьева. Кстати, Мамонт просил передать тебе, чтобы ты составил краткое, но внятное пособие по пилотированию «Колибри».

– Прямо сейчас?

– Прямо позавчера… Да не смотри ты на меня так! На следующей неделе открывается оптимальное окно для перелетов к Сатурну. Я тебе грубо намекну: это значит, что мы начинаем войну. Поэтому все ближайшие дни работать придется по двадцать пять часов в сутки. И ты, считай, еще хорошо устроился: набросаешь три странички таблиц для «Колибри», а потом до отлета из Оазиса будешь не спеша изучать «Барракуду», свою новую матчасть. А вот мы, простые звездные борцы, будем в спешке готовить «Справедливый» к первому боевому походу. Боевые системы дооборудовать, припасы грузить…

– И вы тоже?

– Ты лично меня имеешь в виду?

– Да.

– И я тоже. И Сонька твоя. И, кстати, хватить «выкать», товарищ Максим. На «ты», договорились?

– Договорились… товарищ Альфа, ты.

В боевой рубке «Справедливого» – к неудовольствию командира эскадры адмирала Баренца и капитана крейсера Цинь Ша, – было многолюдно. Вокруг овального стола для оперативных совещаний собрались лучшие кадры «Армии пробуждения»: пилоты-асы и несколько бойцов ООД – строго засекреченного Отдела Особых Действий.

Были там и Максим, и с некоторых пор «официальная» девушка Максима Соня ван Астен, и его коллега Ирина Бекасова, и старшина пилотов Роберто Квалья, и товарищ Дементьев – не слишком симпатичный Максиму, но все же весьма уважаемый, высокопрофессиональный звездный борец, а заодно начальник всесильного Отдела Особых Действий.

Никто не знал, зачем их собрали. Точнее, товарищ Дементьев наверняка был в курсе, однако он с отсутствующим видом помалкивал. Поэтому когда в боевую рубку вошел товарищ Альфа, как всегда бодрый и улыбчивый, в него разом впились три дюжины глаз.