Сомнамбула. Звезда по имени Солнце
Шрифт:
Стоило ему осознать это, как одного из десантников, распластанного на полу, прошила взвизгнувшая плотоядным металлом черная змея.
Оторопевший Матвей не успел даже выругаться, когда из плотных клубов горячего дыма и металлической пыли снизошел… Тысяча еврокракенов! Это был универсальный экзоскелет-проходчик ААА-класса с дополнительными манипуляторами для ремонтных работ в открытом космосе! А попросту говоря – семитонный механический паук, внутри которого, за полуметровой броней, удобно устроился кто-то
В качестве неотразимого оружия громоздкая тварь использовала три манипулятора с метровыми бурами. Следующим ударом она прикончила еще одного десантника, насквозь пробив ему шлем в двух местах.
Его товарищ, зажимавший левой рукой рваную дыру в боку скафандра, выхватил пистолет и несколько раз выстрелил.
Увы, эти пули разве что оцарапали бронированную тушу паука-проходчика.
Ответный огонь паука – а в качестве пистолета тот использовал плазменный траншеекопатель – выжег в груди бедолаги дыру размером с волейбольный мяч.
Матвею даже показалось, что он услышал исполненный предсмертной муки рев несчастного. Хотя, конечно, с точки зрения физиологии это было совершенно невероятно…
Счет времени шел буквально на доли секунды.
Адреналиновый смерч промчался по телу Матвея и сообщил его движениям невероятную стремительность.
Мгновенно сбросив с левой руки искалеченный «Сенеж», он принялся спешно восстанавливать энергоснабжение уцелевшего огневого комбайна на правой руке.
Он очень нервничал. А дело требовало точности. Один разъем ему удалось подключить сразу же. Зато другой, непослушный, никак не хотел надежно защелкиваться в гнезде.
К несчастью, оператор паука уже заметил Матвея. И в качестве своеобразного приветствия обдал его звездным жаром плазменного траншеекопателя.
Матвей выругался – хотя скафандр «Богатырь» смог пережить этот огненный душ, температура под его оболочкой сразу же подскочила до сорока восьми.
Матвея спасла безрассудная отвага одного из десантников.
Тот, подхватив внушительный обломок пиллерса – стального профиля, на котором некогда держалось палубное покрытие, – бросился вперед и, ударив со всего маху, пробил охладительный кожух плазменного бура.
Жидкость-охладитель брызнула во все стороны, шипя и дымясь. Пар заполнил помещение до самой дыры в потолке.
Внимание оператора паука переключилось на храбреца, и Матвей наконец-то смог завершить ремонтные манипуляции над «Сенежем».
В ту же секунду, подхватив десантника с пиллерсом двумя вспомогательными манипуляторами, паук бросился вперед, нацеливаясь в грудь Матвея всеми тремя бурами.
Матвей выстрелил.
Два встречных удара невероятной силы – квантово-энергетический и механический – прянули навстречу друг другу как копья средневековых рыцарей на турнире.
Бам!
Бур пробил «Богатырь» Матвея в
Еще один бур по касательной прошел вдоль его правого бока, но не смог совладать с армирующим плетением карбид-танталовых проволок и ушел в переборку.
А третий попал под лазерный луч «Сенежа» и, слетев с креплений, пронесся, бешено вращаясь, над головой Матвея, чтобы навеки увязнуть в многослойной теплоизоляции капитальной переборки.
Матвей даже не успел отследить, достиг ли его выстрел цели, когда перебросил ствол «Сенежа» чуть правее и выстрелил вновь.
Полуметровая броня, отделяющая оператора паука от внешнего мира, издала звук, вибрирующий на вынимающей душу низкой ноте. Вслед за чем разродилась струями расплавленного металла.
Каждая такая струя имела скорость межпланетного метеорита и сама по себе была опасней иного боевого лазера. Эти жидкие стержни тоже нашли свою добычу. Один перерубил две механические конечности паука. Другой – оторвал цельную бронеплиту по сварным швам, третий смял словно бумагу гузно мерзкой механический твари – там находился кубрик для отдыха экипажа…
Паук, однако же, продолжал двигаться по инерции вперед. В его гидравлике еще хватило давления, чтобы в последний раз ударить буром. Однако не было уже всесокрушающей мощи. Неотразимое вибросверло ударило Матвея точно в голову, в лобную бронепластину шлема! Но пробития не добилось.
В тот миг Матвей пообещал себе, что непременно найдет конструктора экзоброни «Богатырь» и поблагодарит его за его труд.
«Ящик шампанского – это самое меньшее! Да не какого-нибудь французского, а настоящего, полноценного китайского!»
Прицелившись точно в пламенеющую малиновым трещину в панцире паука, Матвей выстрелил в третий раз.
Энергии, переданной его лазером внутренностям бронекабины, хватило бы на то, чтобы испарить отельный бассейн. Поэтому не удивительно, что и бедолага-пират, и вся начинка паука мгновенно превратились в пар, давление которого рывком раскрыло бронекабину изнутри – как раскрывается навстречу Солнцу бутон цветка в ускоренной съемке.
Паук тут же рухнул на палубу и застыл недвижимо.
– Праздник души, – сказал Матвей. – Именины сердца.
Кроме Матвея в живых осталось еще четверо десантников.
– Эй, ты, в «Богатыре», кто таков будешь? – спросил тот самый отважный десантник, что навернул механоида обломком пиллерса. Он стоял на четвереньках и, отчаянно жужжа сервоприводами, пытался подняться.
– Я пилот Второй Марсианской. Лейтенант Гумилев.
– А я лейтенант Выхин из первой десантно-штурмовой роты. Наверное, мы знаем друг друга в лицо. Но сейчас это неважно.
Матвей кивнул. Действительно неважно. А что важно? Важно – это Анна. Важно – это пленные.