Сомнение Гурова
Шрифт:
– Правильно понимаешь, – ответил Гуров, направился в ванную и уже оттуда спросил: – А почему ты решил, что я вернусь не раньше полуночи?
– Ну так ведь ты отправился с детьми беседовать, – сказал Крячко. – А детское время, как известно, длится до полуночи.
Лев Иванович помыл руки, вернулся в комнату, сел за стол и произнес:
– Это ты хорошо придумал насчет ужина. Я ведь сегодня еще и не обедал. Так что у меня возникает сомнение. Хватит ли нам той еды, которую я вижу на столе?
– Надеюсь, что хватит, – ответил на это Крячко. – В противном случае добавим из холодильника.
– Вот и славно. Если так, то все в порядке, – сказал Гуров.
Крячко подвинул к нему упаковку пакетиков с заваркой, разлил по стаканам кипяток, и друзья принялись за ужин.
Минут десять прошли в молчании, затем Лев Иванович спросил:
– Ну и как?.. Ты успел со своими свидетелями побеседовать?
– Успел, – сказал Крячко и согласно кивнул. – Мальчишка этот, Женя Эткинд, оказался на редкость смышленым. Находясь в руках у бандитов, он, оказывается, ни капельки не боялся, старался все запомнить и сегодня много чего любопытного мне сообщил. Например, что одна из женщин-тюремщиц, которую звали Зухра, все время носила под платьем шаровары. То есть совершенно мусульманская такая особа. А вот Фатима никогда их не надевала. Еще он упомянул, что в доме несколько раз пахло дымом. Из чего мы с Женей сделали вывод, что там топилась печь, причем, скорее всего, углем, потому что мальчик ни разу не чувствовал запаха, который бывает от горящих дров. Он его знает, потому что его папа любит жарить шашлык на дровах.
– Какое у вас, однако, единодушие со свидетелем! – Гуров покачал головой. – Такой, понимаешь, союз на почве запахов. А как у твоего Жени со слухом?
– Со слухом у него тоже все замечательно, – ответил Крячко. – Иначе и быть не может. Ведь он музыкой занимается и уже очень неплохо играет на скрипке. Так вот, Женя, находясь в заключении, слышал целую кучу различных звуков. Он запомнил крик петуха, мычание коровы, хрюканье свиньи.
– А моя Ирина считает, что это была не одна свинья, а несколько поросят, – заметил Гуров. – Но это не принципиальная разница. Что еще он слышал?
– Звуки моторов двух машин. Одна из них была новая, и двигатель у нее работал идеально. А вот у второй, очень старой, мотор давал перебои. Еще он запомнил, как разговаривали бандиты. Зухра и ее муж Ахмат говорили на каком-то незнакомом Жене языке, а вторая пара, Фатима и ее муж Руслан, – только по-русски. К сожалению, мальчик не может сказать, к какому народу принадлежит первая семейная пара.
– Кажется, я знаю, что тут можно сделать, – сказал Гуров. – Если у твоего Жени хорошая память на звуки, то надо бы ему послушать записи людей, говорящих на языках различных народов Кавказа. Может быть, он услышит знакомые слова. Тогда мы будем знать, какой национальности Ахмат и Зухра.
– Слушай, а ведь это мысль! – воскликнул Крячко. – Думаю, твоя идея вполне осуществимая. Надо будет завтра же это сделать.
– Ну а что дала твоя встреча с гувернанткой? – осведомился Гуров.
– Встреча с Натальей Игоревной – это была просто сказка! – заявил Крячко. – Какая девушка! Нет, правда, очень милая. Но как свидетель, к сожалению, может дать нам очень немного. Она лишь мельком видела одного бандита, того, который
– Ты все правильно делал, – произнес Гуров. – В таком нападении должны были участвовать как минимум четыре человека.
– В общем, все мои расспросы ничего не дали. Наташа Васильева – человек замечательный, беседовать с ней мне было очень приятно, однако как свидетель она нам дала очень мало. Но что это я один все рассказываю? А ты как съездил? Что рассказали твои свидетели?
– Есть кое-что и у меня, – ответил Гуров и принялся рассказывать Станиславу о своих беседах с Аллой Прошиной и Ириной Зиминой.
Сыщик делал это не только из чувства долга перед другом. Такой пересказ многое давал и ему самому. В ходе его само собой происходило осмысление полученного материала, он лучше укладывался в голове в цельную картину. Сыщик приходил к новым выводам. Простой, казалось бы, пересказ двух бесед превращался в важный этап сыскной работы.
– Обрати внимание на то, как совпадают воспоминания моих свидетельниц и твоего Жени Эткинда, – сказал Гуров, закончив свой рассказ. – Они не противоречат друг другу, их рассказы совпадают в важных деталях, которые трудно выдумать.
– Ты имеешь в виду запах дыма в доме? – спросил Крячко.
– Запах дыма, хрюканье свиней или поросят, русский язык, на котором беседовали Фатима и Руслан. Знаешь, какой вывод я из всего этого делаю? Мы можем представить себе дом, в котором преступники содержали похищенных детей. Эта картина будет сильно отличаться от той, которая обычно возникает в сознании, когда речь идет о доме, расположенном в горах.
– Ну-ка, ну-ка! – воскликнул Крячко, внимательно слушающий друга. – Что ты хочешь сказать? Какая картинка возникла в твоем сознании?
– У меня нет сомнения в том, что дом, где бандиты держали детей, находится в селе, – сказал Гуров. – Оно расположено не где-то высоко в горах. Об этом говорит в первую очередь наличие коров. На высокогорных пастбищах трудно пасти их. Если дети слышали не только хрюканье свиней, но и мычание коров, значит, село расположено где-то внизу. Может, в равнинных районах Дагестана или вообще в Северной Осетии. Еще показания детей позволяют нам составить представление о составе банды и ее техническом оснащении.
– Так сколько же в банде участников? – спросил Крячко. – Пятеро, как предполагает Поддубный, или все-таки четверо?
– Скорее всего, наш друг Поддубный прав, и бандитов действительно пятеро, – ответил Гуров. – Четверо из них постоянно живут у себя в горах, в Россию выезжают редко, в основном для того, чтобы помочь в похищении очередной жертвы. Они дают ей клофелин, как Ирине Зиминой, или усыпляют ее хлороформом, как Аллу Прошину, и помещают в машину. Кстати, а в случае с Женей что преступники использовали?