Сомнения любви (Любовь к Пропащему Лорду)
Шрифт:
— Мне тоже совсем не нравится то, что ты — герцог, — со вздохом сказала Мария. — Теперь я понимаю, что все это время таила надежду на то, что когда-нибудь, возможно, мы будем вместе. Теперь эта надежда растаяла. Ты слишком высоко взлетел. Мне до тебя не дотянуться.
— Не говори так! — резко осадил ее Адам.
— Но это так, — тихо возразила она. — Тот, кто наделен значительным богатством и властью, связан обязательствами как перед теми, кто вверен ему, так и перед теми, кто равен ему. Такие, как ты, женятся на женщинах своего круга.
— Мастерсон не знает, кем был твой отец, — веско заметил Адам.
— Нет. Он всего лишь считает меня ловкачкой, окрутившей тебя, воспользовавшись твоим бедственным положением. — Мария невесело рассмеялась. — Но ты волен называть меня твоей невестой, пока тебе нужна защита от амбициозных девиц и их матерей. Когда ты почувствуешь себя достаточно уверенно, я вежливо расторгну помолвку, и все для нас обоих закончится без скандала. Даю тебе слово.
Выражение ее лица изменилось, когда она осознала, что у него есть причины сомневаться в том, что она сдержит слово.
— Клянусь памятью бабушки Розы, я не стану принуждать тебя.
Он верил ее клятве. Он всегда ей верил. В этом-то и беда.
— Я принимаю твои условия и верю тебе. Признаюсь, что я рад возможности быть рядом с тобой, пока окончательно не пойму, кто я и что я.
— Но, объявляя меня своей невестой, ты можешь создать себе больше проблем, чем преимуществ, — предупредила она. — Я всегда жила, так сказать, на задворках общества, а люди из высшего света часто жестоки к тем, кого считают ниже себя. Даже Мастерсон, который производит впечатление человека добродушного, не слишком обрадовался, когда ты сказал, что мы помолвлены.
Адам поднял ее руку и поцеловал ладонь. Мария вздрогнула от прикосновения его губ.
Переплетя пальцы с ее пальцами, он сказал:
— Я не понимал, насколько проста и понятна была моя жизнь, пока не появился Мастерсон. Все, что могло мне докучать, — это лишь отсутствие памяти о прошлом. Теперь у меня такое чувство, что я стою над бездной.
— Я могу лишь догадываться, насколько тебе тревожно. — Она крепко сжала его пальцы. — Я очень сожалею о том, что своей ложью усугубила твое положение.
— Ты сказала, что мы друзья, Мария. Просто… оставайся мне другом. Мне нравится Мастерсон, но в настоящий момент я знаю тебя лучше, чем кого бы то ни было. — Он знал ее очень близко. Знал сладость ее тела, знал, как она смеется… Адам резко одернул себя, не давая волю готовому разыграться воображению. Иначе желание может взять над ним верх, и тогда может случиться непоправимое.
— Что бы ты ни пожелал, я постараюсь выполнить твое желание, — просто сказала она. — Это мой долг.
Он тяжело вздохнул.
— Если бы я был сильнее духом, я отказался бы от помощи, продиктованной одним лишь чувством долга, но сейчас ты нужна мне. Мне необходимо иметь тебя
— Ты сильный, Адам. Другой на твоем месте после всего пережитого лишился бы рассудка. — Она вдруг нахмурилась. — Мне следует называть тебя Эштон? Или ваша светлость?
Он поморщился:
— Зови меня Адамом. Я, наверное, еще не скоро привыкну к тому, чтобы считать себя герцогом.
— Лично я считаю, что титул герцога тебе в самый раз. Ты легко укладываешься в мое представление о том, каким должен быть герцог, — сказала она, немало его удивив. — Ты столько всего знаешь. Ты везде чувствуешь себя как дома, и даже если сейчас тебе не по себе, по твоему поведению этого не скажешь. И в тебе есть спокойная властность человека, привыкшего к тому, что его слушают и ему повинуются.
— Я и сам об этом думал. Но я скорее представлял себя капитаном судна. — Ему предстоит пройти немалый путь, прежде чем он сам начнет ощущать себя герцогом.
Глава 19
Уилл, пытаясь успокоиться, три часа катался верхом по окрестностям, прежде чем вернулся в Хартли. Во двор «Быка и якоря» он въехал поздно за полдень. На конюшне уже стояли кони Керкленда и Рэндалла, что означало, что они, все трое, поедут на ужин в Хартли-Мэнор.
Обиходив своего коня, Уилл пошел прямо в гостиную. Как он и ожидал, друзья перекусывали холодным мясом и сыром.
Керкленд налил ему в кружку эля.
— Наверное, ты проголодался. Хозяин сказал, что ты прибыл вчера вечером, а потом куда-то отъехал.
— Если ты хочешь знать, есть ли нам сообщить тебе что-нибудь, то ответ будет отрицательным, — сказал Рэндалл.
— В отличие от вас мне есть что сообщить. — Уилл хлебнул эля и сел за стол. — Новости в основном хорошие, но не совсем.
Керкленд затаил дыхание:
— Тело Эштона нашли неподалеку отсюда?
— Лучше. Я нашел его живым и в целом здоровым, но он получил травму головы и не помнит ничего, что происходило с ним до кораблекрушения. — Уилл глотнул еще эля. — И нас он не помнит. Я для него — чужак.
— Господи! — Рэндалл вскочил так стремительно, что опрокинул стул. — Где он? Почему ты не привез его сюда?
У Керкленда просветлело лицо.
— Я не думал, что удастся найти его живым. Но амнезия… — Он замялся, прежде чем спросить: — Ты уверен в том, что нашел именно его?
— Это он, и никаких сомнений тут быть не может. Все совпадает: даже шрам на руке, который он получил, разнимая дерущихся псов. А что касается того, почему я не привез его сюда… — Уилл нахмурился. — Он завел шашни с девицей из местных. Дочь хозяина гостиницы, которая рассказала мне о том, что Эштона нашли на берегу моря, также сообщила, что его зовут мистер Кларк и что он женат на женщине по имени Мария Кларк. Эш назвал эту Марию своей невестой. Она крепко его держит и упускать не собирается.