Сон Брахмы
Шрифт:
– Милиция помогает?
– Милиция живет какой-то собственной жизнью. Похоже, она воспринимает пожар как «глухарь». В этом случае легче всего свалить вину на нерадивого настоятеля.
– Понимаю. Поэтому вы и предприняли собственное расследование?
– Я бы не назвал это расследованием. Я просто собираю информацию, которая может помочь отцу. Его доброму имени. Мне кажется, с этими фресками связано что-то важное.
– Сжигая церковь, хотели от них избавиться?
– Вполне возможно. Но даже если не так, я хочу увидеть фотографии этих фресок.
– Давайте
Матвей согласился и попросил взять с собой наброски изображений.
Когда Варя и Матвей одевались в прихожей, Олег Викторович, погрустневший и как-то потускневший к концу их беседы, положил руку на плечо Матвею.
– Церкви горят, негативы пропадают… Будьте внимательны, юноша.
– Тебе не показалось, что в середине разговора он напрягся? – спросил Матвей у Вари, когда они вышли из подъезда.
– Похоже, так. Да и вообще он какой-то странный, – повела плечиком девушка.
На улице было скользко, поэтому Варя энергично просунула руку под локоть Матвея. Шереметьев с нежностью ощущал на своем предплечье ее ладошку в вязаной варежке. Что-то должно было произойти в их отношениях. Что-то важное. Эта история с исчезнувшими изображениями фресок сблизила их быстрее, чем настойчивые ухаживания Матвея. Шереметьев настолько увлекся мыслями об этом, что лишь в последний момент обратил внимание на быстрые шаги, приближающиеся сзади.
В следующее мгновение его почти оглушил удар. Били сзади, целили в голову, надеясь сразу сбить с ног. Однако почуявший за мгновение до того неладное Матвей стал поворачиваться, и потому удар пошел вскользь. Тем не менее он был настолько сильным, что Шереметьева отбросило в сторону. Заметив, что к ним приближается еще одна тень, Матвей вправо оттолкнул Варю, а сам отскочил назад, выигрывая время.
К счастью, нападающих было только двое. Они не производили впечатления атлетов, но били квалифицированно. Некоторое время Матвей отступал, уворачиваясь от ударов. Руками он закрывал голову, а от ударов в корпус предохраняла зимняя куртка.
Наконец один из нападавших раскрылся, и Матвей, нырнув, попал тому в челюсть. Незнакомца отшвырнуло назад, и, пользуясь этим, Матвей набросился на второго. Не обращая внимания на удары, которые приходилось пропускать, он схватил нападавшего за отвороты куртки и, воспользовавшись тем, что тот дернулся назад, подсек ему опорную ногу. Нападавший повалился навзничь, пытаясь потянуть за собой Матвея, но тот вырвал руки и несколько раз ударил его по лицу. В этот момент Матвею на спину прыгнул другой налетчик.
Шереметьев наконец сорвал с рук перчатки и резким движением, которому когда-то учился не один день, вывернулся из объятий нападавшего. Не давая ни мгновения передышки, он быстрыми, короткими ударами – по лицу и по туловищу – привел того в состояние «грогги». После этого бросил его на землю, наступил на грудь коленом и, схватив его за горло, спросил:
– Кто вы? Зачем? Кто послал?
Нападавший
Не выдержав, Матвей ослабил хватку и обернулся. Он увидел, что второй нападавший пытается выхватить из рук Вари сумку с рисунками фотографа. Матвей даже не помнил, как она оказалась в руках у девушки. Оставив лежащего, он бросился на помощь Варе.
Однако нападавший предпочел больше не мериться с Матвеем силой. Он отпустил сумку и бросился бежать. Шереметьев побежал было за ним, но почти тут же остановился, не желая оставлять девушку один на один с другим налетчиком. Вернувшись к Варе, он взял ее за руку:
– Жива?
Она перепуганно смотрела на него и, ничего не говоря, кивала.
Матвей повернулся к тому месту, где лежал второй нападавший. Но тот и не думал дожидаться возвращения Шереметьева. Он поднялся на ноги и последовал примеру своего собрата. Бегал он довольно резво. Матвей, махнув рукой, не стал его преследовать.
– Хулиганье, – сказал он Варе. – Не испугалась?
Все так же ошарашенно глядя на него, она помотала головой.
– Испугалась. Я же вижу.
Матвей осторожно провел рукой по ее щеке. Кожа у Вари была прохладной и шелковистой. Матвей замер, стараясь сохранить в ладони это ощущение. Нужно было просто взять из рук девушки сумку, подхватить ее под локоток и уходить. Но он оставался на месте, глядя в широко раскрытые глаза Вари, и чего-то ждал.
Вдруг взгляд девушки изменился, глаза наполнились слезами, но, вместо того чтобы заплакать, она прижалась к Матвею и потянулась к его губам. Ее поцелуй был страстным и жадным. Женщины, отдаваясь поцелую, закрывают глаза, но Варя не делала этого. Ее ресницы опустились, лишь когда Матвей почувствовал, что нежность в нем сменяет жгучее желание.
Глава 4
«Сначала поднимешься на небо, а потом погрузишься в землю» [4] .
4
Гексаграмма Мин-и (№ 36).
Человек по имени Василид смотрел на сделанный в виде корабля храм Великой Матери Кибелы. Вокруг носа каменной триеры шумели волны Тибра, совсем непохожие на морские валы, которые бросали из стороны в сторону корабль, на котором Василид приплыл из Египта в Италию. Этим летом воды в Тибре было мало, и сквозь поверхность виднелись длинные рукава речных водорослей, камни, мусор, веками сбрасываемый в реку римлянами. От реки поднимался смрад– городские нечистоты делали ее воды ядовитыми – по крайней мере, летом, когда почти не шло дождей, способных прочистить авгиевы конюшни Вечного города.