Сон и Пепел
Шрифт:
— Отец в курсе разрушения реликвий в академии… — вдруг произнес Фредерик совсем не о том, чего я ожидала. — И он зол на то, что это продолжается столь долго. Может, мне стоило бы самому начать поиски?
— Думаю, этого он от тебя и добивается. Но пока ты только ученик, и он не вправе этого требовать. — подумав, сказала я. — Нельзя прыгнуть выше головы. Но я знаю, что, когда наступит время, твое имя будет не один раз записано в хрониках. Тебя запомнят.
Я произнесла это без каких-либо сомнений, уверенно. Но мои слова не слишком его убедили. Я уже давно полагала,
— Я могу помочь. Снимешь ограничитель? — Не знаю, почему предложила это именно сейчас. Я так давно не влияла на его эмоции.
Брат быстро глянул на меня. Мужская рука поднялась, сначала касаясь шеи, а потом и витой цепочки. Вытащив из-под одежды голубой кристалл, увитый серебряными лозами металла, он несколько секунд задумчиво смотрел на ограничитель, когда-то сотворенный мною. Моим подарком был лишь осколок, а оправу див создал сам, своими руками.
Сложно предположить, сколько времени он в свое время на нее потратил, не став обращаться к мастеру.
— Только не заглядывай глубоко, — снимая цепочку, предупредил он.
— Не буду, — пообещала я. Я не касалась чувств дива уже больше двух лет, и поэтому подступалась осторожно. Остаться на поверхности чужих эмоций тоже требовало сил и концентрации. — Я лишь придам веры в себя. Никто не заметит.
Фредерик — наследник ордена Сорель. Ему нельзя проявлять слабость перед другими, особенно перед даэвами из нашей обители. Его отец тщательно за ним наблюдал и следил, чтобы брат соответствовал своему статусу.
Долорес часто хмурилась и осуждала то, как глава ордена воспитывает своего сына. Говорила, что он превращает его в свою же копию и отчасти это ее вина.
Див отложил ограничитель, оставив на покрывале неподалеку. И замер, когда я коснулась его пальцев.
Кожу закололо. Я ощутила легкую тень его нервозности. Отыскав в клубке эмоций нужное чувство, усилила его. Это заняло чуть больше минуты.
Фредерик шумно выдохнул. Его грудная клетка опала. Глаза оставались прикрыты, лицо просветлело.
— Не позволяй отрицательным чувствам завладевать собой. Чем больше о них думаешь, тем сильнее они становятся, и ты начинаешь сам себя изводить, Фредерик, — тихо, почти шепотом сказала я.
— Знаю, просто у меня не всегда получается, — так же негромко ответил он. Я смотрела на него, в душе радуясь, что смогла помочь.
— Со временем выйдет. Просто не пытайся заглянуть слишком далеко в будущее. Его ведь не предскажешь. Поэтому не надо мучить себя бесполезными опасениями.
Я поднялась на ноги, краем глаза заметив, что книги, среди которых я спрятала фолиант на древнем языке, теперь стояли неровно. Приблизившись, поправила корешки, пряча издание на фларканском еще глубже.
— Я все же попытаюсь расследовать это дело. Отец написал, что отправит в академию кого-то, чтобы провести проверку и быстрее во всем разобраться. Теневые…
В голове сразу вспыхнуло воспоминание нашей беседы с Мораном.
— Вдруг это не теневые
Подслушанный в хранилище артефактов разговор укрепил и без того терзающие меня сомнения. Кто-то прикрывался враждой между даэвами, пряча истинные цели. К тому же, когда дело заходило о вине теневых дивов, не оставалось сомнений, кого станут подозревать в первую очередь.
— Конечно они! — возразил брат, усмехаясь. — Если не они, то кто? Светлые?
Я промолчала, а Фредерик покачал головой.
— Ты же сама знаешь, насколько они легкомысленны и безалаберны. Слышал, что Морана заперли сегодня на ночь в светлой башне отбывать наказание. Думаешь, я не знаю, что происходит на занятиях? Как тебе не дает покоя этот… — Он разозлился и, не договорив, замолк, переводя дыхание. — До сих пор не вмешался лишь потому, что он — сын главы самого крупного теневого ордена, а я — светлого. Это может стать последней…
Наказание? Выходит, Люций даже не попытался прислушаться к моим словам.
— Перестань, — бросила я.
Мы с братом встретились взглядами: горящий праведной яростью — его, и спокойный, но непоколебимый — мой. Я не нуждалась в его защите, но порою Фредерик это забывал.
В дверь неожиданно постучали, и напряжение спало. Мы настороженно переглянулись.
— Сара, ты не спишь? — послышался голос Айвен.
Указав Фредерику на окно, я направилась к двери. Айвен, пусть и невольно, но могла донести о визитах брата своей матери, которая приближена к главе. А ему не стоило знать о поздних встречах.
В эту ночь я вновь проснулась под утро. Рассвет едва-едва окрасил небо, когда я вышла наружу, вдыхая студеный воздух. Уснуть снова не получилось бы, и я, решив прогуляться, дошла до самой академии, лишь тогда вспомнив, что Моран остался в башне. Обычно студентов запирали в архиве разбирать записи. Объем работы поручали просто гигантский и продлевали наказание до тех пор, пока все не будет выполнено.
Скользнув взглядом по темнеющему высоко над землей окну, я было отвернулась от башен, как вдруг раздался глухой звук. Я осмотрелась, до конца не понимая, послышалось мне или нет, но теперь вокруг была лишь тишина. Постояла некоторое время и только потом сдвинулась с места, но вновь удивленно остановилась.
Из леса, со стороны жилищ теневых даэвов, к башне кралась темная фигура. Я без труда узнала в ней Люция, который подбежал к строению и ухватился за веревку, болтавшуюся вдоль стены и не замеченную мной издалека. Стремительно забравшись наверх, див исчез в проеме окна.
Это все произошло так быстро и выглядело настолько нелепо, что я пораженно застыла. Лишь через несколько минут, осуждающе покачав головой, направилась обратно, чтобы еще немного поспать.
Уже на следующий день, только зайдя в светлую башню, я узнала, что кто-то ночью разрушил одну из стен. Пролом обнаружили под самое утро. И ладно бы это была обычная каменная кладка, но в этот раз пострадала древняя фреска с изображением озера Спокойствия, что застала еще те времена, когда у водоема не построили дома для учеников.